Итальянский роман. Андрей Смирнов
посёлок, где должны быть еда и ночлег. Теоретически. Делать нечего, иду туда.
Начинается какая-никакая цивилизация. Уточняю дорогу у синьора, поливающего помидоры в огороде своего домика. Синьор советует вниз не ходить, а идти обратно наверх. Дескать, чуть дальше на Альта Вие имеется туристический приют, в котором я найду всё необходимое. И одаривает двухлитровой бутылкой воды. Благословенны будьте итальянские помидороводы, ныне, и присно, и во веки веков!
Вновь ломлюсь в гору. Понимаю, что заблудился. Выцепляю из огорода ещё одного синьора, интересуюсь: где тут этот треклятый приют и где вообще я?!..
Новый синьор подробно и обстоятельно объясняет, как выбраться на Альта Вию. По поводу же приюта заявляет: это, мол, над тобой кто-то пошутил. Приют-то здесь, конечно, был. Много лет назад. А сейчас – нет здесь никакого приюта. Оставь надежду, всяк сюда входящий!..
Моё мнение об итальянцах, человечестве в целом, горах, пешеходном туризме, а равно и о самом себе – ухудшается прямо на глазах. И столь же стремительно начинает темнеть. Прихожу к выводу, что идти куда-то искать ночлег – уже совсем не вариант. Принимаю стратегическое решение возвращаться на Альта Вию, раз уж я от неё в двух шагах, ложиться спать, а дальше разбираться уже утром. Что и делаю.
Вокруг тропы ни одного ровного клочка земли, заросли колючего кустарника и тучи пребольно кусающихся слепней. Или ещё какой-то дряни в этом роде. Единственным местом, пригодным для того, чтобы расстелить спальный мешок, оказывается крыша очередного дота.
Сижу в темноте на бетонном парапете господствующей над долиной огневой точки. Курю, вяло отмахиваюсь от слепней. Парадоксальным образом умудряюсь страдать одновременно от духоты и от холода. Далеко внизу уютно светятся окна домов. Очень хочется есть и почему-то ещё пулемёт.
Сон первый. Как поссорились Жан Жанович с Джованни Джузеппевичем
Мартовским днём 1796 года в гавань итальянского города Ницца заплыл небольшой корабль. С корабля сошёл господин лет двадцати семи, не красавец, но и не дурной наружности. Облачён он был в мундир генерала вооружённых сил революционной Французской республики. Сидевшие на берегу итальянцы сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к международному положению, чем к прибывшему господину.
– Вишь ты, такой молоденький, а уже генерал! Как думаете, побьют великие державы французов али не побьют?
– Побьют.
– А может, не побьют? Жалко ж ведь. Во Франции сейчас хорошо, там свобода, там равенство. Вот бы и нам так. А то не страна у нас, а прям карусель получается: испанцы придут – завоёвывают, австрийцы придут – завоёвывают… Ну куды итальянцу податься? Может, не побьют всё ж французов?
– Не побьют, – вмешался в беседу свежеприехавший генерал. – У меня есть план. Пункт первый: победить всех врагов. Пункт второй: освободить Италию из-под гнёта иностранного владычества. Пункт третий: там видно будет.
К столь наполеоновским планам итальянцы