Крестные братья. Александр Ушаков
белым цветом и инициатива была на его стороне.
И Крест заехал за ним вместе со своим советником Семеном Корнеевым по кличке Сухой. Без пятнадцати два они были уже на Ваганьковском.
Давно отвыкший удивляться чему-нибудь, Бес с изумлением смотрел на это театрализованное представление. Можно было подумать, что хоронят известного писателя: цветы, венки, траурные ленты… И машины, машины, машины…
Интересно, знают ли церковники, кого отпевают? Впрочем, им-то какая разница? За деньги они отпоют, если понадобится, и самого черта.
Глядя на заплаканную вдову и мать убитого им Мореного, Бес не испытывал ни малейшего сожаления. Как и раскаяния. Ведь, по сути дела, это не Мореного, а его, Беса, должны были бы сейчас хоронить. Правда, без цветов и отпевания. Да и слез тоже, наверное, не было бы.
Все сделано по справедливости. У него отняли восемь лет жизни, а потом захотели отнять и саму жизнь. Ничего не поделаешь, угол отражения всегда равен углу падения…
Удивила его и «братва». Узнавать его, конечно, узнавали, но вот особого восторга он что-то ни у кого не заметил. Ну, привет, ну, освободился, ну, вот такие у нас дела. И все… Дальше как отрезано. Ни поговорить по душам, ни помочь никто не предложил. По всей видимости, «капитализм» проник и в их мир. Что же, тем хуже для мира.
Да, и раньше в нем жили далеко не ангелы, но законы чтили свято, и серьезные разборки решались соборно. Тому, кто посмел бы подставить кореша ментам или под автомат, лучше вообще не родиться!
Правда, человека четыре все же выразили радость от встречи с Бесом и даже предложили заезжать, оставив на память… визитные карточки. Мельком взглянув на них, Кесарев увидел уже осточертевшие за дни его пребывания в столице все эти «ресурсбанки», «инвесткапиталы» и прочие громкие названия.
А почему он, собственно, решил, что к нему сразу же полезут обниматься? Кто он для них, всех этих «инвестов» и «ресурсов»? Да никто! Пока никто, а в будущем – возможный конкурент. Ведь всем ясно, что Бес не будет сидеть сложа руки. А раз так… Знай свое место, собака!
Ладно, узнал. Но – еще не вечер. Голова и руки у него, слава Богу, есть, и неплохие! Остальное приложится.
С кладбища целой кавалькадой отправились на поминки. В «Фиалку».
Бес снова ехал с Крестом, но уже без Корнеева, пересевшего в другую машину. Разговор не клеился. И после пары ничего не значащих фраз оба замолчали. Крест вообще пребывал все эти дни в мрачной задумчивости. И было отчего! Как-никак Мореный ходил в его ближайших помощниках. А в него всадили пулю и не поморщились. Хорошо, если тот сам перебежал кому-то дорогу, а если это предупреждают Креста? Да еще этот чертов Бес навалился со своим делом…
Ну а самому Бесу вздыхать об убиенном Мореном было как-то неудобно. Да и ни к чему. Да, был, да, «ссучился», да, теперь нету! Что еще говорить?
Поминки были как поминки. Сначала – тишина и скорбь, потом – шум и даже смех. Ничего не поделаешь, живое – живым…
Кесарев не был восточным человеком, но принцип: за столом врага – ничего – соблюдал. И выпил всего пару рюмок, когда ему наливал