Почти карнавальная история. Марина Порошина
но меньше всего ей хотелось встречаться с этим напыщенным самовлюбленным болваном, который хочет всех заставить плясать под его дудку, а себе прощает всякие шкодливые делишки. Ох, был бы ты, Литвиненко, не Иркиным мужем, я бы тебе устроила цирк с доставкой на дом!
– Ириша, у нас гости? – гудел Валентин в прихожей. – А я освободился пораньше, ну ее к черту, эту работу, домой хочется, соскучился в этих египетах…
Заглянул в кухню и замер на пороге. Маргарита насмешливо наблюдала, как меняется выражение его лица: от благодушно-расслабленного – к удивленному, растерянному, злому.
– Вот и хорошо, что пораньше, отпуск есть отпуск, – идя следом за ним, говорила Ирина. – Мы тут с Ритой смеемся: а правда, если муж любовнице кольцо купил за полмиллиона, она может половину себе потребовать? Деньгами или просто так, полкольца? Про Бодунова, помнишь, я тебе говорила… Ты что, Валя?
Маргарита, так и не дождавшись от Литвиненко хотя бы нейтрального «здрасьте», тоже разозлилась – она не позволит обращаться с собой, как с тряпкой. И добавила:
– И если шубу норковую, голубую там или зеленую, то тоже пополам с женой, правда, Валя?
И тут застигнутый врасплох Валентин, который всегда гордился своим умением внешне не проявлять эмоций, совершил роковую ошибку – он сорвался.
– Какую шубу, что ты несешь?! – заорал он.
Увидел, как у жены и ее подруги изумленно расширились глаза – его реакция и в самом деле была неадекватной, ведь можно было все принять за шутку, не понять и не заметить, но уже не мог остановиться. Литвиненко испугался, а лучший способ защиты, как известно – нападение.
– Я тебе ясно сказал: чтобы ноги твоей не было в нашем доме! Довольно ты меня компрометировала, так теперь я еще и дело ваше чертово веду, а ты смеешь ко мне домой являться!
– Я не к тебе пришла, – подозрительно спокойно начала Маргарита. – Я пришла к своей подруге. В ее дом. А тебя не было. Ты был на работе. Ты предупредил, что будешь работать до вечера. Еще не вечер, Валя.
– Я раньше освободился, – глядя в ее сузившиеся темно-серые глаза, Валентин понял, что сказал это зря, но было уже поздно.
– А что, сегодня в «Голливуде» Наташина смена? Бедняжка, она и перед Новым годом все дни работала, и сейчас отдохнуть не дают. Не повезло, да?
– Какая Наташа? Твоя парикмахерша, что ли? – улыбаясь, переспросила Ирина, обманутая спокойным тоном подруги, лица которой не видела, потому что смотрела на мужа. И уже по его вытянувшейся физиономии немедленно и бесповоротно поняла, о чем идет речь.
И тогда обычно расчетливый и хладнокровный Литвиненко сделал еще одну роковую ошибку – он сбежал. А что ему оставалось делать в присутствии этой стервы, которая откуда-то знает про его Наташу и ни перед чем не остановится (это он тоже понял по ее глазам)? Правда, уходя, он сильно хлопнул дверью и довольно громко – чтоб услышали с гарантией – назвал Марго «чокнутой дурой», но это были, он и сам понимал, полумеры.
Когда