Почти карнавальная история. Марина Порошина
тех пор, как Марго стала заниматься вопросами этого проклятого «Правого дела» – и успешно заниматься, надо сказать, потому что оказалась не только толковым адвокатом, но и на редкость энергичным бизнесменом, – судья Литвиненко, заботясь о своей карьере и репутации, старался общаться с ней как можно меньше и тщательно следил за тем, чтобы Марго случайно не оказалась в кругу его знакомых и коллег. Жена всегда с пониманием относилась к его требованиям, поскольку дело касалось работы, и Марго бывала у них нечасто, как правило, в отсутствие Валентина Рудольфовича. Редким исключением бывали летние выезды на дачу и день рождения жены, когда она приглашала только своих подруг.
Прервавшись в своих размышлениях, Валентин Рудольфович притормозил возле ювелирного магазина, где выбрал две симпатичных вещички: для жены продавщица посоветовала брошь – рябиновая веточка с ягодами из кораллов, а для девятнадцатилетней дочери – прелестные сережки в виде бабочек. Конечно, это не Юлькин стиль, она предпочла бы получить в подарок этот, как его, тьфу, короче, бриллиант в пуп, но он сказал, что это – через его труп. Ничего, глядишь, когда и наденет приличную вещь. Подумав о дочери, Валентин Рудольфович привычно расстроился. Но так же привычно взял себя в руки – зачем расстраиваться, если сделать все равно ничего нельзя, а думать – себе дороже. И даже заговорщицки подмигнул продавщице, когда та имела нахальство поинтересоваться, для кого это он покупает третью вещь. Но на этот раз Валентин Рудольфович в ее советах не нуждался, поэтому и удовлетворять праздное любопытство не стал. Туся равнодушна к серьгам и прочим дамским бирюлькам, но любит золотые браслеты и надевает их по несколько сразу. Руки у нее красивые, тонкие, всегда загорелые, с длинными ногтями (он всегда ими любовался), и браслеты, то стекающие к локтю, то падающие к запястью, очень Тусе идут. Рассовав бархатные футлярчики по карманам, он еще раз улыбнулся развеселившейся продавщице и вернулся в уже успевшую остыть машину.
А надо бы поторапливаться: пять минут девятого, а ему еще обратно ехать. Часик посидит – и поедет. Туся у него молодец, некапризная, хотя и моложе на целых шестнадцать лет (да-да!), и красавица. Не требует ни особого внимания, ни подарков, не устраивает сцен, когда он приезжает вот так, «на часик», и периодически поглядывает на часы. Иногда он задавал себе вопрос: а что, собственно, заставляет Тусю поддерживать с ним отношения? Денег у него не больше, чем времени, как правило, в обрез. Перспектив тоже никаких – он сразу честно объяснил Тусе, что из семьи не уйдет никогда. «Могла бы найти себе и получше», – трезво нашептывала логика. «Значит, лучше не нашла», – выкладывало козырную карту мужское самолюбие. Конечно, он вполне отдавал себе отчет, что когда-нибудь Туся может дать ему отставку, предпочтя любого другого субъекта, который согласится вступить с ней в законный брак (почему-то все женщины к этому стремятся), но старался не думать об этом, верный своему принципу не расстраиваться, если сделать все равно ничего