Зеленые глаза викинга. Галина Романова
курить расхотелось, и с улицы, как из домны, пыхало жаром, и листья на липе казались махровыми от пыли, а потому, что ноги мгновенно перестали держать и слушаться.
А что, если Маринка права и она действительно неравнодушна к Баскакову? Что, если ее самообман, в который она удобно паковалась до сего дня, очевиден для всех остальных, а? И Нелька вон безобразно хихикает и намекает, намекает. И Ванька догадливо отворачивается. А Марина так вообще озвучила все за остальных.
– Срывалась, вот что, – ответила Марина на вопрос, который Даша давно забыла.
Сил не было даже на то, чтобы помнить и это еще. Все как-то непривычно и неприятно ворочалось в груди, набухало, подкатывало к горлу, потом ухало со свистом вниз.
Она влюблена в Захара Баскакова?! Она влюбилась в него? И когда? Еще тогда, когда он входил в ее кабинет в сопровождении адвоката? Или тогда, когда его уже сопровождал охранник? Или, может, тогда, когда он стоял плотно за ее спиной, и дышал ей в ухо горячо, и говорил что-то свистящим тревожным шепотом? А может, она прониклась к нему чувствами, когда он принялся унижать ее, растаптывать ее женскую сущность, угрожать, утюжа ее голую коленку своей пыльной подошвой?
Нет!!! Да нет же! Такого не может быть!
– Может, и есть, – печально изрекла Марина и снова всхлипнула. – Тебя-то за что так угораздило, милая? Ладно меня, я убогая, все этому козлу потакала, все позволяла унижать себя, забыла о достоинстве совсем… А тебе-то за что такой крест, Данечка?!
– Какой? – тупо переспросила Даша и передернулась от крупных мурашек, прострочивших кожу. – Какой крест, Марин? О чем ты? Все ты выдумала и...
– Нет, милая, я знаю тебя лучше тебя самой, – перебила ее подруга. – Ты любишь его. Оттого и забыть не можешь, оттого и по шкафам каждый вечер лазишь, думаешь, он там прячется. Боялась бы по-настоящему, давно бы сопровождающий рядом шел, Ванька вон, например. А теперь он женится, и ты изменить ничего не можешь. И понимаешь, что ничего изменить нельзя и что ничего нет и быть не может, а все же, а вдруг...
– Марина! – взмолилась Даша, устав слушать и ее, и себя, отзывающуюся на каждое слово подруги молчаливым кивком. – Все! Хватит!!!
– Ну, хватит так хватит, – быстро согласилась та. – Я чего тебе звонила-то днем, Данечка... Ты когда домой собираешься?
– Я? – Даша глянула на часы, домой давно пора было. – Уже выхожу, а что? Заехать за тобой?
Маринкина клиника была ей по дороге, и она нередко забирала подругу и доставляла домой.
– За мной не надо, у меня ночная смена, во-первых, а во-вторых, сейчас две внеплановые операции. Один пациент тяжелый, второй средней тяжести. Стоять часа четыре как минимум. Я попросить хотела...
– Ну! – подстегнула ее Даша, хватая сумку со стола и направляясь к двери. – К Мишке, что ли, заехать? И поговорить с ним?
– Да! – выдохнула та с облегчением, не зная, как половчее подступиться к ней с такой деликатной просьбой. – Поможешь?
– Только я ведь церемониться с ним не стану, Марин.
– И не надо!
– И выражения не буду подбирать.
– Валяй!
–