Ветер. Елена Крюкова

      Я была такой маленькой, маленькой.

      В жгучей шубе пуховой.

      Непрожаренной булочкой маковой

      в пирожковой грошовой.

      Тертой в баньке неистовой матерью —

      Чингисханской мочалкой.

      Оснеженной церковною маковкой —

      занебесной нахалкой.

      Над молочными стылыми водами… —

      плодными ли, грудными… —

      Я шагала январскими бродами

      и мостами пустыми.

      Грызла пряник на рынке богатеньком —

      винограды в сугробах!..

      Надо мной хохотали солдатики,

      за полшага до гроба…

      Пил отец и буянил торжественно…

      Мать – мне горло лечила…

      Я не знала тогда, что я – Женщина,

      что я – Певчая Сила.

      Мне икру покупали… блины пекли!..

      Ночью – корку глодали…

      Вот и вылились слезы, все вытекли,

      пока мы голодали…

      Это после я билась и мучилась,

      била камни и сваи…

      Я не знала, что – Райская Музыка,

      что – в Раю проживаю…

      Что снега васильковые мартовские

      под крестами нечищеными —

      Это Рай для хохочущей, маленькой,

      херувимочьей жизни…

      Светлый Рай!.. – со свистками и дудками

      молодых хулиганов,

      С рынка тетками, толстыми утками, —

      боты в виде наганов, —

      С пристанями, шкатулками Царскими,

      где слюда ледохода, —

      То ль в Хвалынское, а может, в Карское —

      твой фарватер, свобода!.. —

      Рай в варенье, в тазу, в красных сливинах!

      В куржаке, как в кержацких

      Кружевах!.. Рай в серебряных ливнях,

      Рай в пельменных босяцких!..

      Майский Рай синих стекол надраенных!..

      Яшмы луж под забором!..

      Рай, где кошки поют за сараями —

      ах, архангельским хором!..

      Ангелицы, и вы не безгрешные.

      В сердце – жадная жила.

      Я не знала – орлом либо решкою! —

      где, когда – согрешила.

      Где я сгрызла треклятое яблоко,

      в пыль и в сок изжевала!..

      Где надела преступные яхонты,

      Зверя где целовала…

      Мать завыла. Собака заплакала.

      Рвал отец волосенки.

      Поднял Ангел свечу: оземь капала

      воском горьким и тонким.

      Затрубили из облак громадные,

      несносимые звуки.

      В грудь, в хребет ударяли – с парадного —

      костоломные руки.

      И воздел Ангел меч окровяненный,

      Как солдат, первым злом одурманенный,

      «Вон!» – мечом указал мне:

      На метель, острым рельсом израненную,

      На кристаллы