Память. Елена Крюкова
раной – в иссохшей груди земляной.
Ангел снега над нею, рыдая, парит.
Над костром – мат солдатский, посконный, хмельной.
И рубахи поверх ярко выбился крест.
И по снегу – метельные пряди волос.
Кашель, ругань, и хохот, и холод окрест.
Это прошлое с будущим вдруг обнялось.
А Старуха лежала – чугунна, мертва.
Так огромна, как только огромна земля.
Так права – только смерть так бесцельно права.
И снега проходили над нею, пыля!
И под пулями, меж заревой солдатни,
Меж гуденья косматых площадных огней
К ней метнулась Девчонка: – Спаси! Сохрани… —
И, рыданьем давясь, наклонилась над ней.
А у Девочки той стыл высокий живот
На густом, будто мед, сквозняке мировом…
И шептала Девчонка: – Робенок помрет… —
И мечтала о нем – о живом! О живом!
Через звездную кожу ее живота
В пулевом, бронебойном, прицельном кольце
В мир глядела замученная красота
Царским высверком на пролетарском лице.
В мир глядели забитые насмерть глаза
Голодух, выселений, сожженных церквей,
А Девчонка шептала: – Ох, плакать нельзя…
А не то он родится… да с жалью моей!..
И себе зажимала искусанный рот
Обмороженной белой худою рукой!
А Старуха лежала. И мимо народ
Тек великой и нищей, родною рекой.
Тек снегами и трупами, криком речей,
Кумачом, что под вьюгою – хоть отжимай,
Тек торчащими ребрами тонких свечей
И командами, что походили на лай,
Самокруткою, что драгоценней любви!
И любовью, стыдом поджигавшей барак!
И бараком, что плыл, словно храм на Крови,
Полон детскими воплями, светел и наг!
Тек проселками, знаменем, снегом – опять,
Что песком – на зубах, что огнем – по врагу!
…И стояла Девчонка – Великая Мать.
И лежала Старуха на красном снегу.
LASCIATE MI MORIRE
Дайте мне умереть вместе с веком:
Тем в подвале убитым Царем;
Рыжим фрицем; обугленным зэком;
Пьющим ром в анфиладах хором
Старым деспотом – в оспинах рожа;
Храмом, взорванным лютой зимой…
…Как с Тобою похожи мы, Боже,
Мой бессмертный, отчаянный мой,
Мой ободранный, голый, без кожи,
На снегу Бесноватый Немой.
КАРТЕЖНИКИ
Нет, здесь столы покрыты не сукном
Зеленым, – а гнилой клеенкой.
Хруст огуречный снега – за окном.
И вьюга плачет звонко.
А мы сидим. Глаза обведены
Бессонной черной метой.
О карты! Вы меж мира и войны
Летящие планеты.
Засаленной колодою трясу.
Сдаю, дрожа руками.
Я Дамы Пиковой площадную красу
Пью жадными зрачками.
Табачный