Умри как следует. Лилия Владимировна Ларгус
ложку ко рту матери и тихо сказала:
– Выпей водички, тебе полегче станет.
Мать открыла глаза, но губы сжала покрепче, дыхание ее участилось.
– Ну, нет так нет, – Ира вернула тетке чашку. Мать закрыла глаза, полежала несколько секунд молча, снова заговорила:
– Всех похоронила я в городе. Вот Лида тебе бумаги отдаст, за могилами ухаживай, памятники поставь, оградку. Свете петунии посади, она любила…
Снова наступила тишина, прерываемая только тяжелым материным дыханием и шуршанием рясы батюшки, который явно скучал и переминался с ноги на ногу. Ира провела ладонью по лбу. Мать снова открыла глаза и с явным усилием продолжила:
– А меня в деревне похоронишь, рядом с отцом. Поняла?
– Хорошо, как скажешь.
– Лида, дай ей карту.
Тетка подала Ире вскрытый банковский конверт с пластиковой картой.
– Там пин-код. Там деньги. На мои похороны. Все тебе теперь остается. Все, – тон ее изменился, никогда бы она не могла и в страшном сне себе представить, что она, она сама, отдаст все имущество этой девке! И свое, и Светино, доченьки любимой, и дачу – все! Все это должно было достаться Светочке и Светочкиным девочкам, а вон оно как вышло.
– Паспорт принесла? – спросила мать, и слеза злобной досады блеснула в углу глаза.
– Принесла.
– Расписку мне напиши. «Вот теперь я тебя узнаю, старую барахольщицу! – подумала Ира, – Всех по себе судишь, даже последнюю волю в двух экземплярах за подписью двоих свидетелей хочешь расписать!» – а внешне это выразилось только дрогнувшим вниз уголком губ.
– Конечно, какой разговор. Бумага и ручка есть? Тетя Лида, дайте, пожалуйста, из той кучи что-нибудь, коробку или книгу, под листок положу.
– На вот, держи, – тетка готова была послужить у одра умирающей. Иру это раздражало. «Эк вас тянет поиграть в барынь восемнадцатого века! Тьфу!»
– Сестре моей, да и дочери ее, дуре, с мужиком-алкоголиком, ничего не давай, и не пускай их пожить, проситься будут, это точно. И расписку им не показывай. Никому. А то все по нитке растащат, – она помолчала, – И ты на меня зла не держи, я мать твоя, – она снова скосила на Иру глаза. Никакого раскаяния, ни капельки, ни отблеска не увидела Ира в этих глазах.
– Не буду. Мама, – решительно добавила она последнее слово. У матери злобно дернулась щека.
Через час Ира вышла из подъезда и вдохнула уличный воздух с наслаждением, как будто тюремные ворота за ней закрылись. Сережка выскочил ей навстречу:
– Ты чего там так долго пропадала?! Это кто у тебя?
– Это нам кошка по наследству досталась.
– Фу! Ну и запах ты притащила с собой! Пихай ее в кабину, она от свежего воздуха свихнулась и сейчас сбежит!
Вечером все трое сидели в Сережкиной однушке, пили холодное пиво и обсуждали новости этого вечера.
– Ирка, так ты теперь богатая наследница! Вот смотри, Серега, теперь она за тебя не выйдет! – Миша радовался больше всех.
– Ой, пока я богатой наследницей стану, успею в кредит влезть, пожалуй! Еще нужно проверить,