Последние дни Джека Спаркса. Джейсон Арнопп
место занял в тот день Джек Спаркс?
АЙЛА ДУГГАН: Да, место 40А. Кресло у окна.
АЛИСТЕР: Есть ли у вас поводы сомневаться в том, что это был именно Джек Спаркс?
АЙЛА: Теперь, когда я видела его фотографии в газетах и по телевизору, – ни малейших. Он точно так же говорил, с теми же манерами и интонацией. Не говоря уже о том, что ему дважды пришлось предъявлять паспорт, иначе его не пустили бы на борт. Но вел он себя действительно странно, то и дело вздрагивал. Не знаю, было это ему свойственно или нет.
АЛИСТЕР: Он опаздывал на рейс?
АЙЛА: Из-за него вылет задержали почти на двадцать минут. Пассажиры были недовольны, но такое сплошь и рядом происходит. Я лично против того, чтобы проявлять снисходительность к опаздывающим. На экономрейсах такой практики нет. Джек заявился с таким невозмутимым видом, как будто так и надо. Было видно невооруженным глазом, что он много выпил и хотел выпить еще перед взлетом. Я прибегла к профессиональной хитрости и принесла ему стакан со льдом и тоником, чуть-чуть обмазанный джином по кромке.
АЛИСТЕР: И что же пошло не так?
АЙЛА: Когда мы катились по взлетной полосе, я прошлась по салону – это стандартная проверка. Я заметила, что мистер Спаркс чем-то встревожен. Он весь побелел, как будто ему сообщили ужасные новости и он не может прийти в себя. Он был в состоянии шока.
АЛИСТЕР: Вы обратились к нему в этот момент?
АЙЛА: Я спросила, не чувствует ли он недомогания, и взяла его за плечо, но он отпрянул от меня. Не помню дословно, но он ответил в том смысле, что с ним все в порядке. Но по его виду этого нельзя было сказать. Он продолжил читать книгу с таким видом, как будто… как будто не мог поверить в то, что читает.
АЛИСТЕР: Книга показалась вам причиной его состояния?
АЙЛА: Я, наверное, подумала, что он просто читает какого-нибудь Стивена Кинга. Но настоящие проблемы начались, когда мы вот-вот готовы были взлетать. В этот момент пассажиры особенно напряжены, и мы меньше всего хотим, чтобы кто-то из них вдруг начал возмущать спокойствие. Тем более что мы сами, бортпроводники, пристегнуты на своих местах. Нам не разрешено вставать даже в том случае, если пассажиры начнут друг друга убивать. Сначала я услышала, как двое пассажиров говорят мистеру Спарксу, что ничего такого «не чуют», как будто успокаивали его. И как только сигнал пристегнуть ремни отключился, я пулей бросилась в его сторону. Я хотела успеть к нему до второго стюарда, потому что он нередко теряет самообладание, когда имеет дело с проблемными пассажирами.
У мистера Спаркса случился приступ паники, иначе не скажешь. Я дала ему пакет, чтобы он подышал, а он все твердил, дескать, что-то горит, он слышит запах, хотя никакого запаха не было и в помине. Вокруг нас была толпа пассажиров, одни обеспокоены, другие раздражены, и все ждут, когда же я разберусь с проблемой. Я попыталась развеять сомнения мистера Спаркса, но он рассердился, заявил, что «я их покрываю», и назвал меня «проклятой обманщицей». Мы не обязаны мириться с таким обращением, но я не видела смысла распалять конфликт еще больше. В этот момент наш стюард решил приглушить огни в салоне – как мне кажется,