Детка, давай постареем вместе? Возраст бохо. Виолетта Лосева

      Улица теплого города напоминает старое итальянское кино: солнечные блики искрятся на воде, на парапете набережной возятся смуглые мальчишки в коротких шортах, ветер играет невесомыми занавесками, обнажая подоконники, заставленные цветами, домишки теснятся близко друг к другу, из одного окна льется гамма, исполняемая на виолончели, а из другого слышен строгий голос:

      – Герберт, пора домой.

      – Эй, Герберт, – раздается хохот сорванцов. Наверное, в компании они называют мальчика как-то по-другому, попроще, не так высокопарно.

      Стая чаек кружит над водой. Стая мальчишек хохочет на всю улицу. Герберт торопливо выкапывает свое транспортное средство из горки наваленных друг на друга велосипедов и самокатов, и с сожалением, написанном на лице и на худенькой спине, направляется к дому.

      – Герберт! Герберт! – продолжают дразнить мальчишки, не глядя на уходящего мальчика.

      Солнце припекает.

      Девушка в темных очках и в тонком сарафане, надетом прямо на мокрый купальник, с пляжной корзинкой в руках и в очаровательной шляпке, проплывает мимо. Увы, зрителей мало.

      Ты провожаешь ее глазами. Я понимаю, что мне это безразлично. Смотри, сколько хочешь. Я знаю таких девушек: кто-то когда-то имел неосторожность сказать ей о том, что она – красивая. Бедная девочка! На второй-третьей минуте разговора она начинает смотреть на собеседника очень удивленно. Происходит это в том случае, когда собеседник в течение пары минут не обращает внимания на ее красоту и вслух не говорит о том, что она похожа на известную певицу.

      А впрочем… Откуда я знаю, что на уме у этой девушки? Возможно, она скромна и вежлива, а мокрый купальник – это так, издержки пляжной жизни?

      Два солидных джентльмена заходят в уличное кафе, где мы с тобой пересиживаем жару. Ты, безусловно, предпочел бы наш гостиничный номер с кондиционером, который немного гудит, и от которого я постоянно шмыгаю носом. Но меня тянет сюда, на набережную, в жару, к ярким картинкам старого итальянского кино. Ты уступаешь. Но уступаешь не так, как мне хочется. Ты сидишь со скучным видом и провожаешь глазами девушек, проходящих мимо.

      «Наслаждайся! – хочется крикнуть мне, – Неужели ты не чувствуешь?»

      А имею ли я право ждать, что ты будешь чувствовать так, как я?

      Я понимаю, что плохо сформулировала вопрос. Право имею. И ждать можно. Только…. Почему же ты не чувствуешь?

      Да, слухи о том, что с возрастом люди становятся мудрее, сильно преувеличены. Пора бы уже перестать ждать того, чего нет.

      Я наблюдаю за солидными джентльменами. Пациенты высокого гламурного риска в белых шортах и майках с яркими принтами. Старички, прожигающие жизнь на скромном курорте. Не Майами, однако… Юноши в позднем расцвете лет. Они заказывают пиво, заигрывают с официанткой, долго изучают меню, отодвинув его на расстояние вытянутой руки, и негромко переговариваются между собой.

      Мне кажется, что сейчас в это тихое кафе зайдет Марчелло Мастрояни, а весь пыльный южный городишко заиграет новыми страстями и любовными приключениями с хорошим концом. Да-да, мне все еще хочется страстей – знаешь, не таких воздушно-романтических, а (стыдно признаться) приземленных. Как в старом итальянском кино. Без компьютерных эффектов.

      Я уже собираюсь тебе рассказать про Марчелло Мастрояни и о том, на какие мысли наводит меня сегодняшний полдень, как ты замечаешь, вертя в руках мобильный телефон:

      – Нужно позвонить оператору и разобраться с тарифами. Что-то они опять тут намутили.

      Романтика…

      Итальянский полдень и тарифы мобильных операторов. Я и ты…

      Звонок сына еще больше возвращает меня в реальность.

      Взрослым детям иногда нужно напоминать о том, что они – дети. Желательно, пинками.

      А ведь на самом деле… учить их сейчас тому, чему мы их не научили лет эдак до 16—18, согласись, уже поздновато. Теперь они или сами «дойдут» до наших премудростей или… так и не дойдут. А, может быть, им уже и не нужно следовать нашим советам? А можем ли мы их не давать?

      Все зависит от отношения к ситуации.

      Один дворник собирает мусор и листья

      Другой наводит чистоту.

      Третий создает настроение. Чтоб люди радовались, гуляя по аккуратному двору.

      Один программист пишет программу на неизвестном мне языке.

      Другой своими средствами создает порядок, безопасность или удобство в чьей-то деятельности.

      А третий – скромно так… меняет мир.

      Мой ребенок – из этих, третьих… Им недостаточно просто собирать