Омертвение. Багренные Небеса. Ярослав Толстов
сковородку обратно на плиту, тряся обожженной рукой, и Надя, вскочив, схватила тряпку, опрокинув по пути рюмку с шампанским, и кинулась на выручку, а кухня уже наполнялась сизо-голубым дымом.
Спустя пять минут Надя хмуро счищала в мусорное ведро сгоревшие оладьи, покачиваясь из стороны в сторону, и ворчала:
– Кто-то говорил, что все это глупости? Что ж этот кто-то так заслушался, что забыл о своих драгоценных сковородках?!
– Не обольщайся, – отрезала Наташа, нежно обмазывая руку подсолнечным маслом. – Ты болтаешь занятно, но неубедительно. Я просто задумалась. Может, я и сама являюсь частью твоей статистики.
– Как это?
– Вон там, – Наташа махнула здоровой рукой в сторону противоположного дома, – раньше жила подруга моей матери. Как-то мать поехала к ней по каким-то делам и взяла меня с собой. Мне было четыре года. Они стояли во дворе и разговаривали, а я вышла на тротуар. Нет, на саму дорогу я не пошла. Я была очень послушным ребенком. Там, у кромки тротуара была маленькая одуванчиковая полянка, и я села там прямо на землю и рвала одуванчики. А по дороге ехал грузовик. Я не знаю, что случилось потом, шофер сказал матери… что-то там с рулем было – не помню я. Я не успела встать, я вообще не успела ничего понять. Что-то огромное пронеслось мимо – с грохотом, с визгом – тогда я подумала, что это какое-то чудовище. А в следующий момент я уже была на руках у мамы и ревела ей в шею, а мать кричала как сумасшедшая. Но я мало что помню… – Наташа пожала плечами и отвернулась.
После ее Надя вдруг как-то поскучнела и засобиралась домой. Ехать ей было далеко, и Наташа скрепя сердце предложила Наде остаться на ночь – Паша не жаловал ночных гостей. Но Надя неистово замахала руками, словно сумасшедший дирижер.
– И не уговаривай! Я лучше прогуляюсь по ночным улицам. Парочка маньяков приятней драконьих взглядов твоего мужа. Нет, пойду до дому – может, Славке позвоню, может, посмотрю какой-нибудь глупый американский фильм – из тех, где одному идиоту отрывает ноги, а второй подбегает к нему и спрашивает: «Сэм, что с тобой?» или «Ты в порядке?», а первый, хрипя в агонии, отвечает: «Е, ай эм о’кей». Да мне еще текст писать…
Она зевнула, возясь с дверным замком. Наташа подумала, что с тех пор, как они пили сок на балконе, Надя стала выглядеть хуже – то ли с тех пор было много презентаций и годовщин, то ли Надя одержима идеей о дороге гораздо сильнее, чем кажется.
– Бросай заниматься ерундой. Старовата ты для игр в Икс-файлз, – посоветовала Наташа, помогая ей открыть дверь.
– Откуда ты знаешь? – Надя с тоской посмотрела на себя в зеркало. – Я люблю загадки. Может, во мне это заложено. Все, что в нас заложено, рано или поздно выползает наружу, – она погрозила подруге пальцем. – От этого не избавиться.
– Подумай о чем-нибудь менее загадочном. Хотя бы о Славке. Нормальный парень и выносит все твои закидоны. Я хочу погулять на твоей свадьбе раньше, чем мне стукнут шестьдесят.
Надя засмеялась