Святой Антоний Падуанский. Вильгельм Хунерман

      Придя в себя, Антоний увидел стены убогой рыбацкой хижины; сквозь небольшое отверстие, служившее окном, проникал бледный рассветный свет.

      Над ним склонился брат Филипп и сказал, улыбаясь:

      – Не бойся, отец! Мы у цели.

      – У цели?

      – Да! В Африке. У рыбака, который был так гостеприимен, что предложил нам кров. Он сейчас осматривает сети, повреждённые штормом.

      – Ну, тогда в путь! – нетерпеливо сказал Антоний и попытался подняться.

      Но перенесённые страдания изнурили его до такой степени, что он со стоном упал на лежанку, сомкнул веки и погрузился в глубокий сон, от которого очнулся лишь на следующее утро.

      Пробудился Антоний окрепшим и с аппетитом съел кусок хлеба, смоченного в оливковом масле, который ему подал хозяин, бербер с бронзовой от загара кожей и маленькими проницательными глазами.

      – Ты даёшь мне пищу земную, – произнёс священник, который ещё в Коимбре научился говорить по-арабски, – а я взамен дам тебе хлеб небесный. – И перекрестил, благословляя, хлеб, предложенный ему хозяином-мусульманином.

      – Вы христиане? – спросил бербер, нахмурив брови.

      – Да. Мы признаём единственную истинную веру, которой научил нас Иисус Христос.

      – Я принял вас в своём доме, потому что гостеприимство – священный обычай среди сыновей пророка Магомета, – ответил рыбак. – Но я прошу вас оставить мой дом как можно скорее. Я не хочу иметь с вами ничего общего.

      – Но мы хотим поговорить с тобой, брат. Мы пришли сюда, чтобы принести тебе свет истинной веры.

      – Светом наших душ является Аллах, – ответил бербер.

      Он вышел их хижины и присел на землю у порога.

      – Ты видишь, ему тяжело дышать тем же воздухом, которым дышим мы? – рассмеялся брат Филипп.

      – Ах, Филипп, – вздохнул Антоний. – Этот человек в глубине души уже наполовину христианин, хотя и не подозревает об этом.

      – Да где там! Это убеждённый мусульманин.

      – Но он проявил милосердие к нам, чужеземцам. Бог знает о нём, и имя его записано в сердце Господнем.

      Два монаха остались ещё на несколько дней в хижине рыбака, который предоставил своим гостям всё, что им было необходимо, но решительно избегал любых разговоров.

      Увидев, что гости собираются уходить, он задумчиво произнёс:

      – Человек идёт по тому пути, который предназначил ему Аллах. Поэтому излишне было бы советовать вам, какую вы должны избрать дорогу. Но знайте, что в нашей стране жизнь христианина значит меньше, чем жизнь горной козы… Если бы он, – бербер указал на брата Филиппа, – не попросил меня о гостеприимстве, я убил бы вас обоих; но чужеземец, севший за мой стол, неприкосновенен. Идите же с миром и возьмите с собой в дорогу немного еды. – Говоря это он дал им хлеб, сушёную рыбу и бурдюк холодной воды.

      – Мы будем молиться, чтобы Господь