Порою блажь великая. Кен Кизи
в открытое окно, – что вы навестили нас в этот злосчастный день.
– Сюрприз? А мне-то, Флойд, думалось, меня тут ждут.
– Чтоб тебя! – Ивенрайт лупит кулаком по крыше машины. – Все так. На ужин Благодарения. Но, видите ли, мистер Дрэгер, наши планы чуточку изменились.
– Да? – говорит Дрэгер. Затем смотрит на толпу. – Авария? Кто-то в речку впилился по пьяни?
Ивенрайт оборачивается, чтобы сообщить приятелям:
– Мистер Дрэгер интересуется, ребята, не впилился ли кто в речку? – Он снова обращается к Дрэгеру и качает головой: – Не-а, мистер Дрэгер, у нас дела куда хлеще.
– Ясно… – Неторопливо, спокойно, не зная пока еще, как реагировать на тон собеседника: – Итак? Что именно стряслось?
– Стряслось? Ну-дык, ничего не стряслось, мистер Дрэгер. Пока – ничего. И, можно сказать, мы – мы с ребятами – здесь для того, чтоб и не стрясалось. Можно сказать, мы тут с ребятами утрясаем дела после того, как ваши методы провалились.
– Что значит «провалились», Флойд? – Голос по-прежнему спокойный, по-прежнему довольно дружелюбный, но… это нездоровое предчувствие вздымается из желудка, охватывает легкие и сердце, подобно ледяному пламени: – Не мог бы ты просто сказать, что происходит?
– Ну-дык, бога в душу! – В голосе Ивенрайта брезжит изумление от догадки. – Он не в курсе! Ну-дык, ребята, Джонни Б. Дрэгер вообще ни хрена не в курсах! Как вам, а? Наш вожак – и ни хрена не слышал!
– Я слышал только, что контракты составлены и без пяти минут подписаны, Флойд. Я слышал, что комитет заседал ночью и пришел к полнейшему согласию. – Губы у него совсем пересохли: огонь добрался до гортани… О, дьявол! Стэмпер не мог… Но он сглатывает и невозмутимо спрашивает: – У Хэнка изменились планы?
Ивенрайт снова лупит по крыше машины, на сей раз – сердито:
– Это охеренно мягко сказано – планы изменились! Да он просто вышвырнул их на помойку – вот как он изменил свои планы!
– Весь договор целиком?
– Да, весь ебаный договор! Именно! Всю сделку, в которой мы были так уверены, – хлоп! – и кирдык! Сдается мне, на сей раз ты пальнул в молоко, Дрэгер, ё-мое… – Ивенрайт трясет головой, гнев сменяется многозначительной мрачностью, будто он только что предрек конец света. – И сейчас мы топчемся на том же месте, где были и до тебя.
Несмотря на апокалипсический драматизм в тоне Ивенрайта, Дрэгер без труда различает триумфальные нотки за траурными словами. Конечно, понимает Дрэгер, жирный болван не может не позлорадствовать, пусть мое поражение – и его поражение. Но с чего бы Стэмперу менять планы?
– Ты уверен? – спрашивает он. Ивенрайт опускает веки, кивает:
– Наверно, ты где-то слегонца просчитался.
– Как интересно, – бормочет Дрэгер, изгоняя тревогу из голоса. Никогда не выказывай опасений – вот его неизменное правило. Запечатленное в записной книжке, в нагрудном кармане: «Поднятие тревоги при чем-либо менее значительном,