Острова и море. Эрнест Хемингуэй
такая спокойная и чистая, что дно и раскачивающиеся водоросли были отчетливо видны на глубине тридцати морских саженей. На глубине сорока саженей они становились более расплывчатыми, а по мере приближения к Гольфстриму вода темнела все больше, и дно скрылось.
– Какой чудесный день, папа, – сказал Том-младший. – И море спокойное.
– Да, спокойное. А видишь вон те завитки вдоль линии Гольфстрима?
– Разве это не та же вода, что у нашего берега?
– Не всегда. Сейчас отлив, и он отогнал Гольфстрим от входа в гавань. Течение подходит ближе к непрерывной береговой линии.
– Отсюда вода у берега кажется такой же синей, как и здесь. А почему Гольфстрим такой синий?
– Плотность воды разная. И состав у нее другой.
– На глубине она гораздо темнее.
– Только когда смотришь сверху. Иногда из-за планктона она кажется почти фиолетовой.
– Почему?
– Потому что к синему цвету примешивается красный. Думаю, поэтому. Красное море называют красным именно из-за планктона. Его там несметное количество.
– Тебе понравилось Красное море, папа?
– Очень. Стояла ужасная жара, но таких красивых рифов я нигде больше не видел, а рыбы там полно и в сезон зимних и летних муссонов. Тебе бы там понравилось, Том.
– Я прочел о Красном море две книги мистера де Монфрида на французском языке. Очень интересные. Он был работорговцем. Не из тех, кто в наше время поставляет белых рабынь. А настоящим работорговцем старых времен. Он друг мистера Дэвиса.
– Знаю, – сказал Томас Хадсон. – Я с ним тоже знаком.
– Мистер Дэвис рассказывал мне, что, когда мистер де Монфрид возвращался в Париж после очередной сделки и ехал куда-нибудь с дамой, он просил шофера откинуть верх автомобиля и прокладывал маршрут по звездам. Предположим, мистеру де Монфриду нужно проехать от моста Согласия к церкви Мадлен. Он не говорит шоферу просто: везите меня к Мадлен. Или «пересеките площадь Согласия и поезжайте по рю Ройяль», как сделали бы мы с тобой, папа. Нет, мистер де Монфрид определял путь к Мадлен по Полярной звезде.
– Никогда не слышал этой истории, – сказал Томас Хадсон. – Зато слышал о нем много других.
– Довольно сложно таким способом ориентироваться в Париже, правда, папа? Мистер Дэвис одно время тоже хотел заняться работорговлей вместе с мистером де Монфридом, но что-то этому помешало. Не помню, что именно. Впрочем, вспомнил. Мистер де Монфрид как раз завязал с работорговлей и переключился на торговлю опиумом. Вот так все было.
– А что, торговать опиумом мистер Дэвис не захотел?
– Не захотел. Помню, он сказал, что предоставляет право торговать опиумом мистеру Де Куинси[22] и мистеру Кокто. Он сказал, что они в этом так преуспели, что будет несправедливо им мешать. Это его замечание я не очень понял. Папа, ты всегда отвечаешь на вопросы, но обычно мои многочисленные приставания нарушают течение беседы, так что я решил просто запоминать то, что не понимаю, и спрашивать в удобное время, и это будет как раз одним из моих вопросов.
– У тебя, наверное, много их накопилось?
– Думаю,
Томас Де Куинси (1785–1859) – английский эссеист и критик. В 1822 году издал автобиографическую повесть «Исповедь англичанина, курильщика опиума» с описанием визионерства.