Сестра. Луиза Дженсен
похлопал меня по плечу. – Это ее первый день.
Секретарша жестом указала нам на оранжево-розовые кресла, которые когда-то могли быть красными, и я с благодарностью уселась на мягкие сиденья. Ноги не доставали до пола. Я с глухим стуком поставила новую пластмассовую коробку для завтрака на деревянный стол, на котором было вырезано: «Мисс Маркхем в хорошей форме».
– Наверное, мисс Маркхем учительница физкультуры, – задумчиво проговорил дедушка.
Теребя рукой распушившиеся кончики ниток на обтрепанном сиденье, я огляделась. Никакие рисунки или поделки не украшали обшарпанные стены. В углу стояла заброшенная рождественская елка с почти голыми ветвями, лишь посередине ее опоясывала слишком короткая и безвкусная световая гирлянда. Мне совсем не хотелось снова праздновать Рождество. Несколько недель назад я бы чувствовала себя так же, как любой другой девятилетний ребенок, а теперь у меня был собственный психотерапевт по имени Пола. Я ненавидела ежедневные сеансы психотерапии, разговоры о моих чувствах – как будто они могли что-то изменить. Сейчас же я пожалела, что не нахожусь в кабинете у Полы, насыщенно-голубые стены которого вызывали у меня ощущение, будто я тону. Мне хотелось быть где угодно, только не здесь.
Цитрусовый запах моющих средств раздражал, от него сводило желудок, меня охватила страстная тоска по старой школе: запаху кед и плакатной краски, старым друзьям, играм в классики и салочки. Я откинула голову на спинку и закрыла глаза. Было пугающе тихо. Нам велели подождать, пока меня не оформят, чтобы снизить психологическую нагрузку, но, на мой взгляд, так было даже хуже. Мне предстояло войти в класс уже после начала урока. Я стала глубоко дышать – так, как учила меня Пола, и постаралась перенестись в какое-то приятное место. Я вообразила себя в спальне, моей настоящей спальне, той, которую я, вероятно, уже никогда не увижу. Постепенно кулаки разжались, и, должно быть, я задремала, потому что меня пробудило цоканье высоких каблуков. На какую-то секунду я всерьез поверила, что все как обычно. Я дома, и мама готовит ужин для папы.
– Это миссис Битон, – сказал дедушка. – Я был у нее, когда тебя записывал.
– Здравствуй, Грейс, как приятно с тобой познакомиться. – Директриса стояла передо мной с сострадательной улыбкой. В последнее время я таких улыбок перевидала множество.
Я молча смотрела на нее, вытянув губы в прямую линию.
– Не угодно ли пройти со мной, мистер Робертс? Нужно заполнить кое-какие бумаги. Грейс, мы ненадолго.
Они склонились над конторкой секретарши, почти соприкасаясь головами, и тихо о чем-то заговорили, время от времени бросая в мою сторону обеспокоенные взгляды.
– Увидимся позже, детка. – Когда некоторое время спустя дедушка помахал мне на прощание, голос его был слишком громким, а улыбка – слишком широкой. Я проводила его взглядом до двери. Его шаги отдавались громким эхом, стуча в унисон с моим сердцем.
Я засеменила за миссис Битон через лабиринт одинаковых коридоров, замедляя шаг всякий раз, как