Целый вагон невест. Дарья Калинина
е два дня назад, и тогда мужчина сделал то, чего не делал уже десять лет. Он заплакал, ибо решил, что судьба наконец-то сжалилась над ним и дала ему шанс. Но сейчас да еще на голодный желудок жизнь что-то перестала казаться ему той штукой, ради которой стоит жить.
Но он все же развел костер и долго наслаждался его теплом, с торжеством думая, что на этот раз прославленные ищейки не смогли тягаться силами с ним и повернули обратно. Но уже через час после того, как погас огонь и голод дал о себе знать, в голову мужчине закралась предательская мыслишка: а ведь там, у людей, от которых он сбежал, сейчас тепло и настал час ужина. Но природное упрямство, не раз губившее его в прошлом, дало знать о себе и сейчас: он продолжал идти вперед, не оглядываясь и не позволяя себе думать о возвращении.
Анна стояла в аэропорту Мюнхена и медленно закипала. Ее самолет приземлился уже больше получаса назад, она прошла таможенный контроль и вопреки собственным опасениям получила свой чемодан, а Вернера все еще нет. Наконец она услышала знакомое по многим телефонным разговорам «Аннья!» и была заключена в крепкие объятия Вернера, которого узнала с трудом. На фотографиях он выглядел как-то не так. Не то чтобы значительно лучше, но все-таки не таким помятым и морщинистым. К тому же его рост в письмах был явно завышен. Видимо, ее чувства отразились у нее на лице, потому что Вернер поспешно затолкал Анну в такси, и они поехали. По пути к его дому Аня с тоской вспоминала напутствие своей ближайшей подруги Мариши.
– Два раза ты уже влипала в истории с этой Германией, – говорила ей подруга. – Пора сделать выводы. Если и в третий раз обломится, значит, не судьба.
Сам дом в отличие от хозяина Анну приятно удивил и порадовал. На фотографиях, которые ей присылал Вернер, дом целиком не умещался, поэтому и сложилось неверное, так сказать, половинчатое о нем представление. На самом деле в доме было целых четыре этажа вместо предполагаемых Анной двух плюс мансарда. О самом женихе у Анны, оказывается, тоже сложилось неправильное представление. Ему было вовсе не «чуть за сорок», а уже значительно ближе к шестидесяти. Это Анна сообразила, когда смогла хорошенько рассмотреть его. Кроме того, он был вовсе не так одинок, как явствовало из его писем. У него имелись две взрослые дочери и вполне здравствующая жена, которая стояла тут же и мило улыбалась гостье.
Анна немного опешила от такого обилия впечатлений. И хотя это был не первый ее приезд в Германию, остро пожалела, что не осталась дома, в России. Но она тут же взяла себя в руки и напомнила себе про свои два первых визита, а напомнив, почувствовала, что вполне может примириться с существованием жены и дочерей, которые к тому же жили отдельно и вели почти самостоятельную жизнь. Старшая дочь обитала в Канаде и Анну вообще не волновала, жена имела любовника в Мюнхене, у которого и жила. Опасность представляла только младшая дочь. Она хотя и имела приятеля, но жила с ним тут же в Хайденгейме.
«Зато этот явно не будет заставлять меня принимать ванну в умывальной раковине, а потом в этой же воде стирать все грязное белье, которое накопилось у него за неделю, – подумала Анна себе в утешение, обнаружив стиральную машину, стоящую в роскошной ванной комнате. – И экономить на отоплении, когда за окном десять градусов мороза, тоже не будет», – продолжила она перечислять плюсы, увидев несколько электрических каминов и один, ловко имитировавший настоящий.
Обедали они втроем. Вернер ухаживал за обеими дамами и в их разговор особо не вмешивался. За десертом, состоящим из взбитых сливок с печеными яблоками, разговор все еще продолжал вертеться вокруг светских тем. Наконец, досконально выяснив, какая погода бывает в Питере, какими самолетами предпочитают летать в России, и рассказав, какие места посетили ее дальние знакомые во время тура в Россию, жена начала собираться.
– О, – сказала она, собирая вещи, – чуть не забыла. У меня для вас подарок.
И женщина протянула в очередной раз опешившей Анне толстую книгу с названием, которое Анна смогла бы перевести, даже если бы не учила немецкий с трех лет и не заканчивала немецкое отделение университета. Картинка из двух деятельно совокупляющихся тел, мужского и женского, достаточно ясно комментировала содержание книги.
– Danke schцn, – машинально поблагодарила ее Анна, чувствуя, что ей никогда не научиться ценить немецкое чувство юмора.
– Какой удачный подарок, – сказал Вернер, едва за его женой захлопнулась садовая калитка. – Она всегда знала, как мне угодить.
Анна с некоторым недоумением посмотрела на Вернера. К ее приезду он явно старался прихорошиться – покрасил волосы в голубоватый цвет, побрился и облился сразу несколькими дезодорантами, но Анна полагала, что затраченные им усилия себя все же не оправдали. Тут нужны были более радикальные меры, и общая косметическая подтяжка кожи была бы самой мягкой из них.
– Как думаешь, книга нам пригодится? – многозначительно глядя на нее, продолжил Вернер.
– А как твоя жена восприняла мой приезд? – спросила у него Анна, чтобы увести его от этой скользкой темы, попутно думая, куда бы спрятать мерзкую книжицу.
– Она обрадовалась, – заверил ее Вернер. – Когда она ушла от