Восхождение. Борис Сопельняк
шутить, – полыхнули антрацитовым огнем миндалевидные глаза немолодого мачо, а ножницы в его крохотных ручках на какое-то мгновенье стали похожи на шпагу. – Я знаю, о чем говорю. Я образованный человек и много читаю.
– Я тоже читаю, – продолжал ворчать Костин, – особенно газеты, в которых печатают объявления с предложениями непыльной работы.
– А я – исторические романы, – вздернул остренький подбородок исполненный собственного достоинства цирюльник.
– И что, там пишут, что Александр Македонский был блондином, таким как наш Борь… то есть как барон Скосырев? – заметив высунувшийся из-под пелерины кулак приятеля, поперхнулся Костин.
Тут уж испанский цирюльник запел таким соловьем, что даже Борьке стало неловко.
– Ах, простите! Ах, извините! Я совсем захлопотался. Да и в помещении несколько темновато. Чего изволите, господин барон? Какой фасон предпочитаете? Сейчас в моду входит полубокс. А можно и польку. Вам все будет к лицу… как и Александру Македонскому, – неожиданно выпалил он, – сверкнув глазами в сторону Костина.
– Полубокс – это как? – поинтересовался Борька.
– Сзади – на нет, а спереди коротенькая челочка.
– Нет, никаких челочек! – вскочил со своего места Костин. – Наш барон должен быть неотразим. Дамы должны восхищаться королевским отливом его волос, а не таращиться на голый затылок. Значит, так, – подошел он вплотную к цирюльнику. – Волосы пусть лежат гладенько, но их должно быть много. И самое главное, вот здесь надо сделать проборчик, – разделил он голову на две неравные части. – Понимаете, косенький такой проборчик.
– Понимаю, – согласно кинул цирюльник. – Господину барону такой проборчик будет к лицу.
– Тогда – за дело! – скомандовал Костин и углубился в газету.
Маленький цирюльник был мастером своего дела, он работал так изящно и виртуозно, что даже Скосырев залюбовался мельканием ножниц, расчесок и каких-то других блестящих инструментов в его маленьких руках.
– Послушайте… э-э-э, – стараясь придать голосу как можно более безразлично-беспечный тон, вымолвил Скосырев. – Как вас зовут?
– Рамос, господин барон, – почтительно склонил голову цирюльник. – Франциско Рамос.
– Что это вы, Рамос, говорили об Александре Македонском? Он что, и вправду был блондином?
– Да, господин барон, таким же ярким блондином, как и вы.
– Но как же так? Ведь он же грек, а все греки черные.
– С вашего позволения, Александр не совсем грек. Как и его отец, македонский царь Филипп II, он был македонцем. Да, в основном македонцы черные, или, точнее говоря, брюнеты, но люди царского происхождения, чтобы всем было видно, что они сродни богам, по воле Зевса были голубоглазыми блондинами.
– Ишь ты-ы, – изумился Борька. – Выходит, я тоже, как бы это сказать, сродни…
– Не богам, конечно, – с неожиданным металлом в голосе подхватил Рамос. – Нет, не богам! Тем более что как убежденный католик я считаю, что Бог один и Бог един.