Дыхание. Книга вторая. Ефим Бершадский
мне небо – штиль застыл, оставив лишь голубизну. Я положила это знаком Водолея и описывала его – могучий, многоустый, владетельный, Победитель своих Гидр, покрытый морем, с болью холодный. Я порешила быть им, добавив морской соли, его копища. Волны одна за другой накрывали меня – зная наперёд и готовая, я не хлебала их. Каждая сразу забывалась – отложить для будущего не удавалось, они захлёстывали, силы Водолея не хватало. Я терпела. В самый разгар мук я увидела Солнце – это поддержало меня. Я показала себя сильной и держала в себе текшее – голосом я могла позвать других, и противилась этому – я положила быть одной и не делить оное с другими. Многое я чувствовала разрывающего, ярого. Внимая воде изо всех сил, я стремилась быть послушной ей. Жуть наполнила меня, но отступила, я всё осознавала, пусть и теряла силу. Я уже покорилась борьбе, и проигрывала, безумно хотелось, чтобы всё прошло, я не могла молиться. Потуги казались дикими, я просила прощения за свою Минувшую, умоляя отпустить меня, без слов. Отпущение ещё не приходило. Потом было многое, я отдалась ему. Пуповину я перерезала сама. Наступила гармония. Ребёнок оказался мальчиком. Знак Водолея проявил себя. Благословенная, я уснула.
Акана, Вэла и Малита,
Реторта пенящего Вала,
Черешневая Вокалита –
Сэрена, Брана, Тала…
Сиайя, травала каэла,
Перната, чающая края,
Эленам возгласив поэзий,
Эланам перечтя аэзий,
Заворожив, капелью тая,
Маяков лепненная стела
И парус дунувшего Вала.
Вписав губительною чиной,
Тревожным росчерком миэты,
Сказав величественной иной,
Несложным, древним как пииты,
И этикой войдя всецело,
В песок стопами погружаясь,
Извинув имени триеры,
Стираясь, чаясь, чаясь –
Раскинув, взором возгордившись,
Войдя в разинутые полны,
Влюбившись, веками влюбившись
В их копны, копны, сонмы…
Разбившись, рассечась туманом,
Изминув высекшее верным,
Опутав вечные Эрраны,
Пересыпая меры, меры, меры –
Заплывом этимным таями,
Эленам передав вевное,
Под парусом, гордясь виями,
Вевременным, разинув временное,
Войдя в кующие заковы,
И выйдя в ловы, сети, кровы,
Всемирным и воскресным Талем – вевсенным вяем, вяем;
Распутав весное каями, разворотив своё дневное –
Перешагнув через стемное, через ошедшее несясь,
Рядами вёсельными светив, роясь, роясь собой, ликуя –
Я черемера им льняное – и этив, этив…
Суйя…
Поражённая необыкновенной красотою познанного, я решилась испытать его вновь. Мысли об этом занимали меня, наравне с моим мальчиком. Он рос силачом – после трапезы он неизменно просил добавки. Ненасытимый, он выпивал всё