Петр III. Загадка смерти. Олег Иванов
на Екатерину Великую некоторыми французскими писателями». Но нет. Екатерина Романовна не говорит, что все это ложь, что существовало письмо Орлова, снимающее все сомнения в виновности императрицы, что Панин не предлагал ничего подобного, наконец, что Екатерина II была не менее Дашковой (а возможно, и более) потрясена смертью Петра Федоровича. Единственно, что опровергает княгиня: участие в ропшинских событиях Г.Н. Теплова[20]. Впрочем, Дашкова не входила в подробную критику названного сочинения.
В тот же год, когда появилась книга Рюльера, в Париже увидело свет сочинение Жана Кастера «Жизнь Екатерины II, российской императрицы». В следующем году оно было переиздано там же на немецком языке. Несмотря на запрещение, труд Кастера получил большое распространение в России, попал он и в руки Е.Р. Дашковой, которая сделала в нем многочисленные пометы. К счастью, этот экземпляр сохранился. Удивительно, но исследователи, изучавшие его, в ряде существенных моментов высказывают даже противоположные суждения.
Так, в опубликованной в 1922 году статье О.Е. Корнилович-Зубашевой «Княгиня Дашкова за чтением Кастера» сказано: «Дашкова отвергает рассказ Кастера о смерти Петра III и дает ту же самую версию о письме Алексея Орлова, найденном в шкатулке после смерти Екатерины, которая находится и в ее «Записках». Исследовательница полагает, что свои заметки Дашкова делала после работы над «Записками».
Иной точки зрения придерживается В.А. Сомов в статье «Книга о Екатерине II из библиотеки Е.Р. Дашковой». Он считает, что именно замечания на книги Рюльера и Кастера использовались Дашковой для написания ее «Записок». Исследователь утверждает, что, «прочитав у Кастера подробное описание убийства царя, Дашкова не опровергает его рассказ…». Подобное суждение выглядит странно. По версии Кастера, в убийстве Петра Федоровича активную роль играл Г.Н. Теплов, а известие о смерти бывшего императора, как и в рассказе Рюльера, привез А. Г. Орлов96.
Судя по всему, Дашкова ничего не знала ни о первом, ни о втором письме Орлова, хотя что-то слышала о двух или трех письмах Петра Федоровича к Екатерине II97. А учитывая все сказанное выше, берем на себя смелость утверждать, что она не видела и ОР3. Неопределенность свидетельства Екатерины Романовны можно объяснить и тем, что ей, защитнице чести Екатерины II, было стыдно признаться, что та не показала ей столь важного письма.
От кого же тогда Екатерина Романовна узнала о существовании ОР3 и его содержании? Полагаем, что этим человеком был Ф.В. Ростопчин. Аргументов тут можно привести несколько: и то, что в «Записках» Дашковой Ростопчин назван одним из тех, кому Павел I показал ОР3, и то, что излагаемое в «Записках» содержание этого письма близко к воронцовскому списку. Сохранились сведения о встречах Дашковой с Ростопчиным. Так, 18 января 1803 года в письме к С.Р. Воронцову Ростопчин сообщал: «Я встречался в некоторых домах с вашею сестрою, и мы не могли довольно наговориться и поспорить между собою. Она чересчур пристрастно судит о
Участие Г.Н. Теплова в ропшинских событиях не вызывает сомнения. Надо сказать, что замечание Дашковой о нем: «Неправда, что Теплов был послан в Ропшу» – не совсем ясное. Это можно трактовать и как: Теплов не был в Ропше, и как: Екатерина II не посылала его в Ропшу. О приятельских отношениях Теплова и Дашковой в ту пору известно. Княгиня утверждает, что она подала идею привлечь к заговору Теплова