Поэзия Серебряного века (сборник). Николай Гумилев

      Сидят у окошка с папой.

      Над берегом вьются галки.

      – Дождик, дождик! Скорей закапай!

      У меня есть зонтик на палке!

      – Там весна. А ты – зимняя пленница,

      Бедная девочка в розовом капоре…

      Видишь, море за окнами пенится?

      Полетим с тобой, дочка, зá море.

      – А за морем есть мама?

      – Нет.

      – А где мама?

      – Умерла.

      – Что это значит?

      – Это значит: вон идет глупый поэт:

      Он вечно о чем-то плачет.

      – О чем?

      – О розовом капоре.

      – Так у него нет мамы?

      – Есть. Только ему нипочем:

      Ему хочется зá море,

      Где живет Прекрасная Дама.

      – А эта Дама – добрая?

      – Да.

      – Так зачем же она не приходит?

      – Она не придет никогда:

      Она не ездит на пароходе.

      Подошла ночка,

      Кончился разговор папы с дочкой.

      Тихо. И будет всё тише.

      Флаг бесполезный опущен.

      Только флюгарка на крыше

      Сладко поет о грядущем.

      Ветром в полнебе раскинут,

      Дымом и солнцем взволнован,

      Бедный петух очарован,

      В синюю глубь опрокинут.

      В круге окна слухового

      Лик мой, как нимбом, украшен.

      Профиль лица воскового

      Правилен, прост и нестрашен.

      Смолы пахучие жарки,

      Дали извечно туманны…

      Сладки мне песни флюгарки:

      Пой, петушок оловянный!

      В туманах, над сверканьем рос,

      Безжалостный, святой и мудрый,

      Я в старом парке дедов рос,

      И солнце золотило кудри.

      Не погасал лесной пожар,

      Но, гарью солнечной влекомый,

      Стрелой бросался я в угар,

      Целуя воздух незнакомый.

      И проходили сонмы лиц,

      Всегда чужих и вечно взрослых,

      Но я любил взлетанье птиц,

      И лодку, и на лодке весла.

      Я уплывал один в затон

      Бездонной заводи и мутной,

      Где утлый остров окружен

      Стеною ельника уютной.

      И там в развесистую ель

      Я доску клал и с нею реял,

      И таяла моя качель,

      И сонный ветер тихо веял.

      И было как на Рождестве,

      Когда игра давалась даром,

      А жизнь всходила синим паром

      К сусально-звездной синеве.

      Девушка пела в церковном хоре

      О всех усталых в чужом краю,

      О всех кораблях, ушедших в море,

      О всех, забывших радость свою.

      Так