Путеводитель по раю. На грани неведомого. Алексей Аимин
фамилия въелась, и сам город стали называть Камышовкой.
В городке продолжали работать несколько предприятий. Домов строилось примерно столько, сколько разрушалось. Количество жителей тоже не росло и не убывало, – сколько умирало или сбегало из городка, столько же и приезжало из бывших, порядком обнищавших советских республик. В остальном все было как везде: вокзал, автовокзал, гостиница, баня, несколько кафе и ресторанов. Везде шла тихая, размеренная жизнь. Самыми бойкими и посещаемыми были рынки – центральный, и Шапито – цирковой шатер, в котором вместо зрительских мест были оборудованы торговые. Вот туда-то, в Шапито и отправился Михалыч пополнить свой продовольственный запас.
Он поздоровался с Клавдией и сидевшей с ней рядом в неизменном платочке Липой Николаевной, – именно так сокращенно называли эту еще не старую, но всегда скукошенную женщину. Действительно полное имя Олимпиада, к ней как-то не вязалось. Цезарь и про нее поведал, что когда-то она была ярая активистка, была и парторгом и профоргом, да и вообще «шустрила», даже ему глазки строила, чуть до романа не дошло. А теперь вот в религию ударилась, видно потребность такая, потеряла веру в коммунизм, теперь верит в Бога.
Пройдя несколько шагов, Михалыч почувствовал, что прерванный его появлением разговор, с рассуждений на божественные темы переключится на его личность. Почему-то ему это стало неприятно.
Из трех колбасных отделов с одинаковым ассортиментом и символическим разбросом цен Михалыч неизменно отоваривался в одном. Там работала приятная молодая особа с честным взглядом и очаровательной улыбкой. Правда и здесь, Цезарь его подначил:
– Эта милая блондинка легко и непринужденно, честно глядя в глаза, и обвесит и обсчитает, – но, видя, что тот особо не реагирует, хитро прищурился и добавил, – хотя… постоянным покупателям по части обвесов скидка.
Покупатели ее любили…
Михалыч был прагматиком и потому к таким житейским тонкостям относился спокойно. Все-таки лучше пусть это делают легко и с приветливой улыбкой, чем с внутренним напряжением и тяжелым взглядом.
Спешить ему было некуда, потому получив свою колбасу и, видя, что за ним никого, Михалыч решил перемолвиться парой слов:
– Как товар, разбирают?
– Не жалуюсь. Вот только что перед вами большую партию закупили.
– На свадьбу?
– Нет, у нас больше на поминки берут, – опять онкология.
– Так ведь город вроде вполне благополучный.
– Так это у них в газетах статистика благополучная, а наша статистика с их отчетностью никак не сходится.
Последняя фраза Михалычу очень понравилась, и по пути домой он размышлял: зачем люди врут?
Одни врут, что у них все хорошо, чтобы их не записали в неудачники или того хуже в дураки. Другие, наоборот, что у них все плохо, чтобы их пожалели, а может, и помогли.