Неферомантика. Две повести. Яна Гецеу
и сразу прибежал с неприличным предложением. Она моментально согласилась, уж не знаю почему, и все было круто, хоть и больновато, и порвать получилось только со второго раза, но она так извивалась… сладкое это дело – инцест!
А ведь после этого мы больше, в общем-то и не виделись. Вот ведь как. М-да, а жаль. Я как представлю, что кровную, собственную сестру трахал, так губы пересыхают, мурашки бегают.
Конечно, можно бы и Владе предложиться, но мне мои тайные мучения приятнее. И потом, вдруг мне не понравится, или совесть заест (что, конечно, навряд ли!). Или понравится слишком, а она больше не даст. Да еще много чего, а в мечтах…
В мечтах у меня – Светка. Эти бедра надо видеть, чтобы меня понять! Какая шикарная плоть, Боги и Дьявол!! Да прогуляться в нее – что рай трахнуть! И от того, что она меня близко не подпускает, хочется еще больше, дурочку! Лучше бы сразу, а так – я ее убью скоро!
Ну как же так, а ведь мы договаривались, я думал, мы сейчас гулять пойдем, шел, волновался. Дура ты, я же люблю тебя! Наверное. По крайней мере – хочу ужасно! Прям трясусь весь! Когда удается заглянуть в зеленые глаза с искорками, два темных солнышка на круглом личике, я замираю в сумерках нежности, сердце мучается сладко и больно. Мне хочется изорвать ее на клочки и каждый клочок, истекающий кровью, поцеловать. Так, как Гумберт мечтал вывернуть наизнанку свою маленькую Ло, и перецеловать ее перламутровые внутренности. Трогательная романтика извращенности. Ну, неужели, Боже мой, неужели… О чем это я? Вот и дождь.
Найти какой-нибудь подъезд? Или остаться мокнуть? Один черт, ведь Светки дома нет, она с кем-то гуляет! «Ухажеры», значит, кто-то успел до меня увести ее в серый день, куда-то под крышу собственной похотливости. Или может, сидит сейчас в «Родине», на сдвоенных местах «Love Seats» и жмет ее к себе, мою, мою пухлую, мягкую, нежную Свету. Ну, уж нет, я ее знаю, она так просто не дастся, и места у них обычные, и руку его в темноте она отталкивает. Вот будто самой не хочется! От этих мыслей я улыбаюсь и радостно пинаю консервную банку.
– Ой-ой, поглядите, какой он раздолбай! – изгаляясь, корчат рожицы девчонки, не очень трезвые и в модных коротеньких курточках с полосочками тел между ними и узенькими джинсами.
– А у тебя клевая попа, поверти так еще раз! – кричу я. Они чего-то ворчат, и отваливают. Стоит гопнице прямо указать на ее задницу – она туда и пойдет. Это вам не неферша, которая еще и встанет повыгоднее, и расскажет где у нее на самом-рассамом месте симпатичная родинка. А то и покажет…
От нечего делать, я встал на остановке и принялся читать «объявы» – совсем рваные, не совсем рваные, и свежие. «Пропала собака» – и я тоже пропал. «Утеряно», а что утеряно – непонятно, но видно, че-то важное, раз предлагают вознаграждение! Вот бы найти эту фигню, и получить деньги. А потом… Да, с деньгами всегда можно разобраться, особенно, с халявными! Да скорее всего, пропить! Я люблю помечтать, про деньги, че есть, то есть! Оп-па,