На пути к истине (сборник). Фаниль Галеев
словно осенённый какой-то мыслью, потянулся к телефону.
– А вы знаете, у меня отличная идея. Давайте позвоним сейчас Илье Ефимовичу и справимся о его здоровье, раз оно вас интересует?
Не дожидаясь одобрения своей идеи, профессор поднял трубку и решительно завращал диск телефона. Вызов сработал почти сразу, так как уже в следующее мгновенье лицо профессора вновь посветлело от уже знакомой лукавой улыбки.
– Илья Ефимович? Добрый день, – тепло и расслабленно заговорил он, ощупывая свободной рукой шнур от телефона. – Узнал меня? Ну-ну. Как врача ты меня уже давно отверг, спасибо хоть как старого еврея помнишь. Ну, как ты там? Что? Вот сумасшедший! Тебе лежать положено, а не по театрам ходить! Да, нельзя, даже как зрителю… Головокружение, слабость, говоришь? Ну ещё бы! Находиться весь вечер в пылу эмоций! Помни впредь, надо больше отдыхать, сохранять спокойствие. И обязательно принимай лекарства, которые я тебе посылал через медсестру. Да, да, и никаких дальних прогулок! Я навещу тебя через денёк. Обязательно. Ну, пока!
Он положил трубку и укоризненно покачал головой:
– Подумать только! Был вчера в театре… Ведь на ладан уже дышит, а ему всё подавай искусство. Ох уж эти артисты!
Укор относился к Борину, но Шамсиев принял его и на свой счёт. Ему даже стало не по себе в эту минуту. Ведь это он выманил Борина из дома, заставил переживать, быть может, самые тяжёлые мгновенья в жизни…
Профессор между тем уставился на него любопытным взглядом и спросил чуть осторожно:
– Простите… но если не секрет, чем вызван ваш интерес к личности Ильи Ефимовича? Уж не натворил ли чего старый бес?
– Да ничего особенного… Просто выясняем один давний случай в театре… – успокоил его Шамсиев. – И вот ещё что, Самуил Абрамович, будем считать, что беседа наша носила официальный характер, и содержание её придётся запротоколировать. Таков порядок. И потом, нам придётся изъять историю болезни Ильи Ефимовича. Подготовьте, пожалуйста!
Профессор лишь покорно пожал плечами…
Пообедав в одном из ресторанов, Шамсиев и Вахрамеев вернулись в прокуратуру. Вахрамеев всю дорогу молчал, отнюдь не выражая своим видом удовлетворения и от только что состоявшейся встречи с профессором, и вообще от всего, чем они занимались. Видимо, он пока ещё не понимал ни действий, ни истинных намерений Шамсиева. Молчал он и по возвращении в кабинет.
Шамсиев видел, что молодого следователя что-то тревожит, не даёт собраться с мыслями и взяться по-настоящему за дело. И он теперь решил, что наступило время вызвать его на откровенный разговор, прийти к единому мнению, работать сообща или же, как говорят, разойтись в разные стороны, мирно расстаться. Он отдавал себе отчёт в том, что их дальнейшее сотрудничество возможно лишь при условии полного взаимопонимания, без которого в любом деле не продвинуться вперёд ни на шаг.
– Послушай, Серёжа, – начал он, когда они немного передохнули, сидя в креслах. – Не знаю, прав ли я, но меня почему-то не покидает ощущение,