Роман-откровение врача-диетолога. Жан-Мишель Коэн
и разрешить инцидент, самое большое, за пять минут.
Патрик сделал Эмили знак следовать за ним и, как только они оказались на эскалаторе, схватил ее за плечо:
– Кажется, твоя мать ищет тебя. Иди, избавься от нее и бегом за стойку.
– Да, мсье, извините меня.
В глазок директор разглядывал обычную толпу собравшихся, стараясь ничего не упустить. Зрелище того стоило: раздраженная, даже взбешенная девушка выкрикнула что-то своей матери и, повернувшись на каблуках, не слушая, что та говорила ей в ответ, бросилась к двери, как будто сам дьявол хлестал ее по ягодицам. Очень аппетитным ягодицам, не преминул подумать директор.
Мать неподвижно стояла у входа, словно надеялась, что ее дочь вернется, потом, опустив плечи, развернулась и медленно побрела прочь, исчезая из его поля зрения.
Лихо спровадила ее Эмили! Если она так же проявит себя и в деле, он с удовольствием ее оставит.
Глава 15
Метью стоял в центре холла и наблюдал, как свет автомобильных фар приближался, пока не уперся в пандус больничного подъезда. Хлопнула дверь, на лестнице раздались быстрые шаги, и, с силой рванув входную дверь, в холл ворвался смерч, одетый в кашемировое пальто цвета морской волны. Филипп Филло, сопровождаемый двумя здоровяками с непроницаемыми лицами, закричал с самого порога:
– Я хочу видеть тело моей дочери! Это вы ее убили, я этого так не оставлю!
– Успокойтесь, мсье министр, Сара жива, я провожу вас к ней.
Сбитый с толку, политик, ни слова не говоря, пошел за врачом, знаком приказав своим гориллам оставаться в холле.
Метью постучал в дверь с номером 203 и сказал: – Сара, пришел твой отец.
– Что-то слишком рано!
Люсио сидел на краю кровати, и девушка сжимала его руку с такой силой, что у нее самой побелели костяшки пальцев. Филипп Филло с подозрением посмотрел на них, потом, обращаясь к Саре, воскликнул, словно герой из мелодрамы:
– Как? Я думал, что ты мертва!
– Вот как? Так знай, в том, что я еще жива, твоей заслуги нет. Выходит, только известие о том, что я – уже труп, смогло заставить тебя меня навестить.
– Как ты можешь такое говорить?
– Ты мне осточертел. Сегодня – больше, чем вчера, но меньше, чем завтра. Спасибо за визит, можешь теперь разбить себе голову об стену, ты же увидел, что я жива.
– Но, в конце концов, сообщение, которое ты написала…
– Это правда, я умерла… для тебя. Потому что, жива я или нет, твоя жизнь не изменится, ведь я тебе всегда была безразлична.
Филипп Филло, с побледневшим лицом, от града сыпавшихся на него упреков и от ужаса, что их слышат посторонние, поворачиваясь то к Метью, то к Люсио, прогремел:
– Что вы сделали с моей дочерью? Она сошла с ума! Вы накачали ее наркотиками? Вы воздействовали как-то на ее мозг?
Пока оба врача подыскивали слова для ответа, Сара вскочила на кровати, выпрямившись во весь рост, и, сверкая глазами, отрезала:
– Ничего