Хрустальный грот. Полые холмы (сборник). Мэри Стюарт
и снова зажмурился. Дед сурово посмотрел на меня из-под бровей, но сказал достаточно дружелюбно:
– Проходи, парень, не стой на пороге. Закрой дверь. Оттуда страшно дует.
Я повиновался и подошел к очагу.
– Могу ли я видеть тебя, государь?
– Ты меня уже видишь. Чего тебе надо? Бери табурет, садись.
Рядом с креслом матери стоял один табурет. Я отодвинул его так, чтобы показать, что я не пытаюсь спрятаться за ее юбку, и сел между матерью и дедом.
– Ну? Давненько мы с тобой не виделись. Все за книгами сидишь?
– Да, государь, – ответил я и, придерживаясь принципа, что нападение – лучшая защита, сразу взял быка за рога. – Я… уехал после обеда, и меня не было дома, так что я…
– Куда это ты ездил?
– По тропе, вдоль реки. Особенно никуда, просто так, поупражняться в верховой езде, чтобы…
– Ладно. И что?
– Да, государь. И я не знал о приезде гонца. Но мне сказали, что ты завтра уезжаешь, государь.
– А тебе какое дело?
– Просто хотел бы поехать с тобой.
– Ты хотел бы? Поехать со мной? С чего это вдруг?
В голове у меня крутилась добрая дюжина подходящих ответов. Мне показалось, что мать смотрит на меня с жалостью. Я видел, что деду все равно и он ждет с безразличием и пренебрежением, приправленным лишь малой толикой любопытства. И я сказал правду.
– Потому что мне уже больше двенадцати лет, а я еще никогда не выезжал за пределы Маридунума. Потому что я знаю, что, если мой дядя добьется своего, меня скоро запрут в монастыре, в этой долине или где-нибудь еще, и заставят учиться на священника, и я хочу до того…
Его страшные брови сдвинулись.
– Уж не собираешься ли ты сказать, что не хочешь учиться?
– Нет. Я хочу учиться больше всего на свете. Но учение больше пойдет впрок тому, кто успел хоть чуть-чуть повидать свет. В самом деле, государь! Если ты позволишь мне поехать с тобой…
– Тебе сказали, что я еду в Сегонтиум? Это не праздничная прогулка! Путь будет далекий и трудный, и мы не станем дожидаться неумелых всадников!
Я не отводил взгляда от яростных голубых глаз. Это было тяжело, все равно что поднимать огромный камень.
– Я же учился ездить, государь. У меня теперь хороший пони…
– Ну да, этот, которого Диниас загонял. Это показывает, чего ты стоишь. Нет, Мерлин. Я детей не беру.
– Значит, ты и Диниаса тоже оставишь?
Я услышал, как мать ахнула. Дед резко обернулся в мою сторону. Я увидел, как его кулаки сжались на подлокотниках кресла, но он меня не ударил.
– Диниас – мужчина.
– Но ведь Маэл и Дуах тоже едут с тобой, государь?
Это были пажи, мальчишки моложе меня, которые повсюду ездили с ним.
Мать что-то начала говорить мне беззвучным торопливым шепотом, но дед поднял руку, заставляя ее замолчать. В грозных глазах под нахмуренными бровями появился интерес.
– Маэл и Дуах мне нужны. А чем можешь пригодиться ты?
Я ответил ему спокойным