Скандал у озера. Мари-Бернадетт Дюпюи
чтобы проникать к себе в дом через окно!
Жасент заметила пару, карабкающуюся по импровизированному мостику, состоящему из широких палок, наваленных на тележку и поднимающихся до самого окна.
– Везде одно сплошное горе, – тихо сказала девушка.
– Я понимаю вашу печаль и отчаяние, Жасент. Знайте, что если вам понадобится дружеская помощь, то я всегда буду рядом. Я так хорошо к вам отношусь… даже более чем хорошо.
Он не закончил фразу, предполагая, что она и так поймет его намек. Уровень воды под лодкой постепенно уменьшался. Они плыли по бульвару Сен-Жозеф. На углу улицы Марку мать и ее дети шлепали по влажной земле.
– Я выйду здесь. Вы можете спокойно возвращаться! – заявила Жасент, закрывая зонт. – Большое спасибо, доктор, это было действительно очень любезно с вашей стороны.
– Возможно, будет благоразумнее, если я проведу вас до дома?
– Не стоит, самое большее, чем я рискую, это промочить свои ботинки. Я должна сообщить брату прискорбную новость. И я хотела бы подготовиться к этому в одиночестве.
Гослен вынужден был отступить перед волей Жасент. Он помог ей ступить на грязную почву, при этом на какое-то мгновение задержал ее руку в своей. Несмотря на то что ему стукнуло сорок с лишним и волосы уже начинали покрываться сединой, он всерьез надеялся жениться на ней.
– До скорого, Жасент, я всей душой с вами и вашей семьей.
Она снова поблагодарила доктора, затем повернулась к нему спиной и ушла.
Лорик спал на диване, в комнате, служащей одновременно столовой и гостиной. Внезапное появление старшей сестры не разбудило его, даже после того как она с силой захлопнула за собой дверь и резко бросила на пол сумку. Охваченная болью и отчаянием, Жасент принялась трясти брата.
– Вставай скорее!
– Да не кричи ты, – пробормотал он. – Черт возьми! Мне снился такой хороший сон!
Он заморгал, приподнялся, опершись на локоть, и слабо улыбнулся своими тонкими губами. У него были темные волосы и серо-голубые глаза – он совсем не был похож на Сидони, хоть они и были близнецами: сестра была воплощением изящества и грации, тогда как брат был крепкого телосложения, с унаследованными от отца орлиным носом и тяжелой челюстью.
– Лорик, в котором часу ушла Эмма?
– Не знаю. И что значит «ушла»? Я даже не слышал, как она вернулась. Я был очень уставшим, дико хотел спать. Хочешь сказать, что она не в твоей комнате? – удивленно спросил Лорик, присаживаясь.
– Мне бы так хотелось, чтобы она там была! – прошептала Жасент, в свою очередь садясь на край дивана. – Мне нужно понять. Она ушла из больницы через два часа после тебя, бросив мне в лицо, что идет к тебе. Уверяю тебя, Лорик, я попросила у нее прощения за то, что была с ней такой суровой, и я хорошо запомнила ее последние слова: «Я не держу на тебя зла, не волнуйся. Я пойду домой. Мне нужно поспать, так будет лучше». Точно так, слово в слово. Значит, ты должен был ее увидеть, и она все же была здесь, потому что на ней было ее красное платье.