Длинные руки нейтралитета. Михаил Иванов
но рассчитываем пополнить. Если не будет проблем с возами, то сегодня подвезут. У нас на корабле есть запас, половиной поделимся с батареей мичмана Шёберга.
Видимо, опытный вице-адмирал уловил нечто такое в глазах сравнительно молодого капитана второго ранга, поскольку кратко распорядился:
– В семь часов вечера зайдите ко мне.
– Слушаюсь!
В вечернем разговоре с Нахимовым кавторанг Семаков был решителен и деловит:
– Ваше превосходительство, есть сведения от моего личного источника: караван торговых судов с подкреплением и припасами вышел из Стамбула. Одиннадцать вымпелов. Мы имеем возможность перехватить их и уничтожить, хотя бы частично.
– Вашего личного? – не сразу понял Нахимов.
– Мне Таррот Гарринович… согласился помочь.
– Понимаю. Почему уничтожить частично?
– Мы получили той ночью боеприпасы, но после того, как отдадим половину на Камчатский люнет, нашего остатка хватит на поражение четырёх кораблей. Шести – это если очень повезёт. Примите во внимание, ваше превосходительство: из показаний пленных следует, что тёплая одежда в неприятельских войсках в совершеннейшем недостатке. А если утопить транспорты с грузом и одежды, и лошадей, и пороха…
– Вы дружны с удачей, Владимир Николаевич. Дай-то бог вам не растерять её расположения… Действуйте.
Нахимов определённо сглазил.
«Морской дракон» вышел в море незамеченным. Он пошёл на пересечение каравану. И… не нашёл никого. Лейтенант Мешков проверял потоки. Глухая тьма. Это слово самым лучшим образом описывало состояние дел, поскольку наличие чужих отмечалось огоньком на серебряной пластинке. Командир не то чтобы не поверил своему старшему помощнику, но рассудил, что лишняя пара глаз не повредит, и взял серебрянку в свои руки. Результат был тем же. Броски корабля курсом на вест и на ост тоже ничего не дали. Сигнальщики, конечно, изо всех глаз пытались углядеть ходовые огни (а без них в ночное время караван вряд ли обошёлся бы) – и ничего.
Командир был зол до такой степени, что нижние чины старались лишний раз рот не раскрывать и на глаза не показываться. И лишь под утро старший помощник осмелился высказать мнение:
– Владимир Николаевич, а не могли они взять курс на Евпаторию?
– Перекрестись, Михаил Григорьевич! Оттуда грузы доставлять – это ж крюк верст сто! Нет, даже больше.
– Так что ж? Всё в целости довезут, а попадись нам на зуб, то верно уж пяти транспортных судов с грузом недосчитались бы. Мыслю, поостереглись они.
– Ты думаешь, такая у нас грозная слава? Хорошо, ради проверки сходим на Евпаторию. Только пока дойдём, они разгрузку начнут.
– Начнут, да не закончат. Рискнём, а, Владимир Николаевич? Уж нам-то не крюк.
– Добро. На руле: курс вест-норд-вест! На лаге держать двадцать!
– Слушвашбродь!
Старший помощник угадал. Разгрузка шла полным ходом.
До стоявших на якорях транспортов оставалось ещё мили три с лихом, когда последовали команды:
– К бою! Носовой