Длинные руки нейтралитета. Михаил Иванов
вам записка к нему. А теперь давайте посмотрим, что там с больными. Но сегодня четверг, бесплатно не работаю.
Пирогов чуть скривился, но тон у него был самым деловитым:
– Нам, Марья Захаровна, в холерный барак, уже выделили такой.
При входе в барак Николай Иванович незаметно (как он полагал) вынул часы. Ему хотелось знать, сколько времени уйдёт на лечебный процесс.
После быстрого осмотра иностранка твёрдо заявила:
– Работа не из сложных, по три рубля с человека она стоит.
Один из больных находился в забытьи и никак не отреагировал. Второй глянул с ужасом.
– Ну-ну, Куликов, я передам твоим, уж три рубля на тебя соберут, да и Звонаренку тоже.
Лечение заняло по полчаса на человека.
Инструкции сложностью не отличались:
– Через полчаса можно пить. И даже нужно. А вот есть ничего нельзя вплоть до послезавтра. Завтра вечером посмотрю.
Через час двое врачей вышли из барака. Пирогов почему-то пребывал в состоянии глубочайшей задумчивости и явно не замечал никого и ничего. Они уже вошли в дверь госпиталя, когда почтенный хирург вдруг остановился и возгласил:
– Чёрт побери всё! – Сказано было настолько громко, что все проходившие мимо повернулись в сторону Николая Ивановича. Но тот не обратил на это внимания и столь же громко и в такой же степени непонятно добавил: – Да пропади они все пропадом! – Пирогов не уточнил, кому именно он сделал это предложение, но дальнейшие слова начали вносить ясность в этот вопрос. – Марья Захаровна, вы говорили, что у вас есть диплом.
– Да, но не с собой.
– Вы ведь можете его перевести на русский?
До Мариэлы начала доходить мысль собеседника. Ответ был выдан в нужном виде:
– Разумеется, могу, но также наш язык знают и лейтенант Семаков, и князь Мешков.
– Так что ж вы сразу не сказали?! Тогда сделайте перевод, его Владимир Николаевич – кстати, он уже капитан второго ранга – заверит своей подписью. И это будет основанием зачислить вас на должность врача с жалованьем шестьсот восемьдесят рублей, считая столовые. Хотя… почерк у вас каков?
Мариэла слегка смутилась:
– Даже не знаю, Николай Иванович, но полагаю, по вашим меркам… не очень.
– Не страшно, вы лишь сделайте перевод, а уж я найду кого-то, чтобы переписать.
Глава 10
Семаков принял решение лишь после долгого обдумывания.
В результате двое «гардемаринов» были вызваны пред начальственные очи.
– Фёдор Фёдорович, Пётр Христианович, из того, что я слышал, следует, что дело на редутах будет жарким. Вам бы ещё поучиться не худо, но времени нет. Вам, Пётр Христианович, отдам в подчинение Максимушкина. А вам, Фёдор Фёдорович, Патрушева. Это мои самые меткие и самые знающие комендоры. Для гранатомётов выбирать не самую близкую, но самую высокую позицию, дабы иметь возможность поражения целей в любом направлении по всему фронту. Помните, господа: ваша задача елико возможно повыбить всю неприятельскую артиллерию. А если заодно пехоту