Кадетство. Воспоминания выпускников военных училищ XIX века. Отсутствует
щитом престола, а с ним и Отечества.
Из воспоминаний
(К. К. Зенденгорст, ок. 1806–1871)
…В царствование Александра I военно-учебные заведения находились под покровительством цесаревича, великого князя Константина Павловича как главного начальника Пажеского и всех кадетских корпусов. Отечественная война 1812 года и заграничный поход 1813 и 1814 годов, в которых цесаревич принимал непосредственное участие, отвлекали его от любимых занятий. В 1816 году цесаревич был назначен главнокомандующим польской армией и отправился в Варшаву; бывшие корпуса состояли под непосредственным начальством гг. директоров без всякого над ними контроля.
При вступлении моем в заведение семилетним ребенком в 1813 году директором 1-го кадетского корпуса был генерал-лейтенант <Федор Иванович> Клингер, весьма угрюмый и суровый человек. Не отличаясь «мягкосердием», Клингер был неумолимо строг с кадетами; снисхождение и ласковое обращение с питомцами были чужды его сердцу; дети боялись его. В продолжение девятнадцатилетнего управления корпусом (с 1801 по 1820 год) генералом Клингером не было сделано никаких улучшений ни в нравственном, ни в физическом и ни в учебном воспитании кадет; то было время какой-то безжизненности в корпусе. Кроме того, Клингер, как ученый, занимал почетные должности и по женским учебным заведениям; но, как иностранец, не желал выучиться русскому языку, который не мешало бы ему знать, как директору учебного заведения в России; с кадетами Клингер объяснялся на французском языке, а инспектор классов переводил нам по-русски; отдавая приказание заключить виновного кадета в тюрьму[6], Клингер говорил: «На турма ево». Вот все, что он мог сказать на русском языке. <…>
Малолетнее отделение, состоявшее в то время при 1-м кадетском корпусе, было разделено на 6 камер, под управлением дам. <…>
В корпусе были тогда открытые галереи, по которым дети должны были проходить из дортуара в столовую, из столовой в классы, из классов в залу. Зимой, в 20 градусов с лишком мороза, прогулки эти по галереям были довольно ощутительны и неприятны, тем более что одежда наша была легкая: суконная куртка с брюками, башмаки и нитяные чулки, голова и шея открытые, о наушниках и перчатках не было и помина; в этом костюме летом жарко, а зимой – холодно. Наши камерные дамы, сопровождая нас по утрам из дортуара в столовую, чтобы подкрепить наши детские силы габерсупом[7], надевали зимой меховой салоп[8] и теплый капор[9], а кадеты в означенном костюме следовали за ними в должном порядке – попарно, маленькие впереди.
Полы были окрашены только в лазарете; в зале и дортуарах были простые и мылись едва ли один раз в неделю. В рекреационной зале был один стул для дежурной дамы, небольшой ларь для наших нянек, и затем положительно – никакой другой мебели.
Всякий может себе представить, что происходило в этой зале при сборе не менее 150 человек
5
Зенденгорст К. Первый кадетский корпус в 1813–1825 гг. Из воспоминаний бывшего воспитанника // Русская старина. 1879. Т. 24. № 2. С. 305–316.
6
В то время место заключения кадет называлось не карцером, а тюрьмой. – Примеч. К. Зенденгорста.
7
Габерсуп – овсяный суп (от нем. Hafer – овес), одно из дежурных блюд в российской армии и на флоте до революции.
8
Салоп – верхняя женская одежда, широкая длинная накидка с прорезами для рук или с небольшими рукавами, скреплявшаяся лентами или шнурами.
9
Капор – женский головной убор, представлявший собой высокую шляпную тулью, суживающую к затылку, с лентами, завязывавшимися под подбородком.