Протоколы несионских мудрецов. Что такое государство и экономика. Юрий Мухин
не хотели об отставке Сталина по другим причинам. Он решал их вопросы, он умел вникнуть и разобраться во всем, с ним можно было делать дело. А ведь дело членам ЦК надо было делать обязательно: не сделаешь – потеряешь власть, а потеряешь власть – что будешь делать? Просить, чтобы просто расстреляли, а не сожгли живьем в паровозной топке, как Сергея Лазо?
А если Сталин уйдет, то с кем это дело делать? С алкашом Рыковым? С «Колей-балаболкой» Бухариным? С «коммунистической обломовщиной» Каменевым? Нет, жизнь дороже! Поэтому, пока потеря власти для большевиков вела к смерти их лидеров (членов ЦК), Сталин не имел никаких шансов покинуть должность вождя. По крайней мере, он был нужен до победы над Гитлером – до того момента, когда быть коммунистом стало уже безопасно.
Так что – людей, стремящихся к власти, вообще не существует? Нет, их полно, но о том, кто тогда и сегодня стремился к власти, поговорим позже.
«Что сдерживало хищных животных, которых зовут людьми? Что ими руководило до сего времени?
В начале общественного строя они подчинились грубой и слепой силе, потом закону, который есть та же сила, только замаскированная. Вывожу заключение, что по закону естества – право в силе».
Должен сказать, что вывести заключение, что право в силе, мог только юрист, разочаровавшийся в системе правосудия, поскольку право – оно, все же, в справедливости. И применять силу могут только справедливые законы. Однако, постараемся понять автора Протоколов, который этой сентенцией ведет вот к чему:
««Еще в древние времена мы среди народа крикнули слова «свобода, равенство, братство», слова, столь много раз повторенные с тех пор бессознательными попугаями, отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира, истинную свободу личности, прежде так огражденную от давления толпы.
…Политическая свобода есть идея, а не факт. Эту идею надо уметь применять, когда является нужным идейной приманкой привлечь народные массы к своей партии, если таковая задумала сломить другую, у власти находящуюся. Задача эта облегчается, если противник сам заразится идеей свободы, так называемым либерализмом и ради идеи поступится своей мощью. Тут-то и проявится торжество нашей теории: распущенные бразды правления тут же по закону бытия подхватываются и подбираются новой рукой, потому что слепая сила народа дня не может прожить без руководителя, и новая власть лишь заступает место старой, ослабевшей от либерализма».
В конце Протоколов автор дает свое кредо в вопросе свободы: «свобода не состоит в распущенности и в праве на разнузданность, как равно достоинство и сила человека не состоят в праве каждому провозглашать разрушительные принципы вроде свободы совести, равенства и им подобным, что свобода личности отнюдь не состоит в праве волновать себя или других, безобразничая ораторством в беспорядочных скопищах, а что истинная свобода состоит в неприкосновенности личности, честно и точно соблюдающей все законы общежития,