Сергий Радонежский. Личность и эпоха. К. А. Аверьянов
братии отсутствием пропитания было настолько велико, что некоторые из монахов собирались уже покинуть монастырь. Только увещевания Сергия, а главное – привезенное «брашно» (съестные припасы) предотвратили их уход.[282]
Когда происходили эти события? Некоторые из историков пытались связать их с одним из голодных годов на Руси.[283] Однако Епифаний Премудрый, сообщая о привезенном в обитель «брашне», добавляет: «На другий же день такожде множество потребных (припасов. – Авт.) привезено бысть в монастырь, и ястиа, и питиа. Пакы же на третии день, от иноа страны, по тому же образу привезено бысть, яко же преди сказахом».[284] Данное уточнение агиографа не слишком согласуется с картиной всеобщего голода. Очевидно, речь должна идти о том, что четырехдневное отсутствие провизии в обители было вызвано временным перерывом снабжения монастыря.
Судя по всему, причиной прекращения подвоза припасов в монастырь стала борьба русских князей за великокняжеский стол. Как известно, после смерти осенью 1359 г. московского князя Ивана Красного титул великого князя от хана Навруса получил не сын Ивана – Дмитрий (будущий Донской), а князь Дмитрий Константинович Суздальский, севший на великом княжении во Владимире 22 июня 1360 г. Но Дмитрий Константинович, занявший владимирский стол, по выражению летописцев, «не по отчине, ни по дедине», сумел удержаться на нем всего два года. Юный московский князь, а точнее, его советники – митрополит Алексей и бояре – не думали уступать суздальскому князю. Этому способствовали и перемены в Орде: ханов теперь было два, Мурат и на другой стороне Волги – Авдул, ставленник Мамая. В 1362 г. Дмитрий Иванович предъявил свои права на великое княжение и звал суздальского князя на суд хана. Киличеи обоих соперников отправились в Орду, и Мурат признал великокняжеское достоинство «по отчине и дедине» за московским князем. Но Дмитрий Константинович не хотел уступать: он двинулся из Владимира и захватил Переславль. Тогда московские бояре, взяв с собою трех юных московских княжичей (Дмитрия, его брата Ивана и двоюродного брата последних Владимира), двинулись против суздальского князя. Однако до войны дело не дошло: Дмитрий Константинович, реально взвесив свои силы, предпочел бежать сначала во Владимир, а затем в Суздаль. Московский князь вошел во Владимир и сел на великокняжеском столе своего отца и деда.[285] Учитывая эти обстоятельства, нетрудно установить причину перерыва в снабжении обители, который был вызван тем, что монастырь на короткое время оказался в зоне возможных военных действий, а рассказанный Епифанием эпизод следует отнести к зиме 1362/63 г., когда разворачивались описываемые события.
Еще раз стоит отметить поразительную точность сообщений Епифания Премудрого. Выше мы упоминали, что Епифаний, говоря o привезенном в монастырь «брашне», уточняет, что его также доставили в обитель и на другой, и на третий день.[286] Кто же были столь щедрые жертвователи? Разгадку их имен
Так, по мнению В. А. Кучкина, «единственный за все время пребывания Сергия в Троицком монастыре голод в русских землях приходится на 1371 г., что позволяет отнести к этому времени строительство Сергием сеней Даниилу и голодный ропот среди братии» (
ПСРЛ. Т. X. С. 233–234.