Танец Смерти. Воля свыше. Часть третья. Вячеслав Митяшов
может и навсегда.
Холодные пальцы боли вдруг сжали желудок сильнее обычного, и ан-Химеш почувствовал, как закружилась голова, перед глазами замелькали белые искры. Он схватился рукой за стену, пошатнулся, но не упал. Остановился, прижался спиной к гладкому, прохладному камню. Потихоньку отпускало, но скоро эти приступы станут сильнее, а потом не выдержит сердце. И тогда конец.
Шаг за шагом, придерживаясь рукой за стену, он прошёл в свои покои, сел на постель. На мгновение задумался, а потом достал из тайника в полу флягу и шкатулку. Налил в стоящий на прикроватном столике кубок вина, открыл коробочку. В ней, на дне, лежало с десяток щепоток желтоватого, едко пахнущего порошка, добытого ан-Химешем из млечного сока цветка мака. Несколько кристалликов этого зелья, растворённого в вине, позволяли забыть о боли и уснуть глубоким, спокойным сном. Но плохо было то, что после каждой порции этого лекарства уснуть без него становилось тяжелее.
Сегодня можно – заверил сам себя ан-Химеш и, подцепив кончиком ножа немного зелья, высыпал его в кубок и тщательно перемешал. Вино почти не изменило вкуса, но после нескольких глотков прошла боль, глаза начали закрываться, а всегда чёткие мысли путаться. Ещё мгновение, и целитель, не раздеваясь, упал на кровать и сочно захрапел.
Жёлтое солнце выглянуло из-за подёрнутого пыльной дымкой горизонта, прогоняя властвующие на улицах Азулахара утренние сумерки. Ночная прохлада отступала перед жаркими лучами. Пройдёт немного времени, и солнечный жар раскалит черепицу крыш и камень улиц. В последние дни, однако, дневное пекло стало не таким невыносимым, как обычно. Пришедшая с севера прохлада, наконец, добралась и до Асула, принеся толику облегчения его обитателям.
В этот день на улицах Азулахара было не в пример многолюдно. Порядочная толпа собралась у дома ан-Химеша, чтобы проводить в долгий и опасный путь Нишерле, Бэудишу и два десятка отчаянных и смелых мужчин, вызвавшихся сопровождать внука и внучку целителя. Снарядить небольшой караван не составило особого труда – в качестве товара собрали мало-мальски ценную утварь в пустующих домах и ковры. Лошади появились благодаря разбойникам, а верблюдов для перевозки поклажи одолжили в Фрашаке. Среди тюков и мешков спрятали небольшие мешочки из промасленной кожи с лекарством.
Час прощания настал. Ан-Химеш и Нишерле с Бэудишей вышли из дома. Целитель, заметно осунувшийся, бледный, что-то шептал на ухо внуку, видимо давал последние наставления. Бэудиша молча стояла рядом, пряча покрасневшие от пролитых слёз глаза. Люди вокруг молчали, ожидая, что скажет целитель. Но тот лишь по очереди обнял детей и подвёл их к лошадям.
– Пора в путь, Нишерле, – негромко сказал он, и его кадык судорожно дёрнулся – ан-Химеш едва сдержал слёзы.
– Скоро мы вернёмся за тобой, – Нишерле крепко сжал протянутую ему руку.
– Не стоит. Не обещай ничего. Не думай обо мне, иди своим путём.
– Думаешь,