На своем месте, или Новые приключения следователя Железманова. Анна Попова
когда набожные совершали преступление. Но „за алиби“, как сказал бы Каплан, с этим Петровым поболтать надо», – рассуждал Петр Андреевич, определяя векторы дальнейших поисков.
Домой молодой человек пришел очень усталый и в мрачном расположении духа. Два трупа, две загубленные человеческие жизни. И все ради денег. Тимофей почувствовал состояние своего двуного и уселся рядом, напевая песенку. Петр взял лохматого друга и стал поглаживать пушистую спинку.
«Банда перешла к убийствам. С чего это вдруг?» – думал он о результатах сегодняшнего дня.
Короткое «мяу» обозначало вопрос. Скорее всего, Тимофей требовал доказательств того факта, что действовала одна и та же банда.
– Так это очевидно, рыжий, – даже удивился Петр несообразительности лохматого. – Очень много похожего: подкова лошади, брошенное поперек дороги дерево. Да и с чего это вдруг в одном месте появиться сразу двум таким наглым бандам?
Петр Андреевич жил не в самое трудное время: тогда и в самом деле банды не попадались косяками. А вот что было явно новым, так это подозрение на участие в деле женщины. Нельзя сказать, что все подданные Российской империи женского пола были законопослушными дамами, но участие в грабежах было скорее мужским преступлением, чем женским. Впрочем, подмигивание зеленых глаз Тимофея обозначало, что двуногие женского пола и в самом деле бывают вредными. Некоторые и веником угостить могут. Взгляд зверя был направлен в сторону кухни, где гремела кастрюлями Прасковья. Хотя пока насчет бусины ничего не ясно. Вдруг и в самом деле случайная потеря. Однако версия об участии женщины укрепилась, когда в квартире Железманова появился Рыбников с докладом:
– Всех опросил, ваше благородие. Всем бабам показывал, никто не признался. Говорят, ни у кого таких бус нет.
Выходит, версия об участии женщины в разбое подтверждалась. Довольная морда кота словно говорила: «Ну вот, а ты сомневался».
От служебных дел молодой человек решил перейти к личным. На столе белел конвертик, это было письмо из дома. Письмо было от сестры Лизы.
Родом молодой человек происходил из Твери. Отец его – отставной военный – рано умер, оставив сиротами сына Петра и двух его младших сестер Катю и Лизу. Удержаться на плаву помог дядя – брат матери. Он служил чиновником в далеком Питере, был человеком сухим и строгим. Особо племянников не баловал, считал, что его долг – помочь выйти им в люди, встать на ноги, а далее дети должны добывать себе кусок хлеба сами. В этот рецепт семейного долга входило представление о необходимости помочь получить (то есть оплатить) хорошее образование, причем это касалось и девочек.
Петр и его сестры имели возможность учиться в лучших частных гимназиях Твери, потом юноша смог стать студентом одного из самых престижных учебных заведений Российской империи – детища великого Ломоносова – Московского университета. Он выбрал юридический факультет. Его сестра Катя затем поступила на Бестужевские курсы