Цицерон – мастер публичных выступлений, или Роман об истинном римлянине. Василий Владимирович Князев
свадьба.
О, Венера!4. А какой волшебной была их первая брачная ночь! Гельвия отдавалась ему с такой страстью, что он понял: с этой женщиной он хочет прожить всю свою оставшуюся жизнь. Через некоторое время она родила ему первенца, и Марк был несказанно счастлив. А спустя еще три года родился маленький Квинт. Отец боготворил свою Малышку Гельви, как он ее называл наедине. Но и она отвечала ему тем же. Всегда заботилась о нем, угождала по первому требованию, была прекрасной любовницей, хорошей женой и отличной матерью…
– Как же я буду без нее??? Как мне жить без ее любви? Без милых и родных глаз! О, боги!! – Отец пытался гнать мысли, связанные со смертью, но они назойливо лезли в голову.
Через некоторое время домашний раб позвал Марка в спальню к супруге. Пока он шел, сердце бешено колотилось, он молился всем богам, каких только знал.
Войдя в комнату жены, он немного успокоился. Гельвия тихо сидела в родильном кресле (в древнем Риме рожали сидя), находившаяся рядом акушерка держала ее за руку.
– Господин, – произнесла акушерка, – воды отошли, но малыш пока не спешит явиться на свет. Будем молиться, чтобы богиня родов Люцина не оставила нас. Я сделала, что могла, – добавила она, поклонившись.
Марк подошел к жене, присел рядом на стул, взял ее руку.
– Любимая! Все будет хорошо, – проговорил он неуверенным и дрожащим голосом. – Я позову лучших лекарей из Рима, и мы обязательно поможем тебе.
– Дорогой мой, не надо. До Рима 600 стадий5. Пока твой гонец доедет туда, найдет лекаря и привезет ко мне, пройдет много часов. Тем более, я чувствую: все будет хорошо, – произнесла Гельвия твердо. – Если же Люцина не спасет меня, пообещай мне дать нашим сыновьям достойное образование, а если потребуется, переехать в Рим. Обещаешь? – спросила она.
– Малышка моя, не говори так, ты обязательно родишь, и мы заживем счастливо все впятером, – сказал Марк, осыпая поцелуями руку жены.
– Да, да, конечно, – ответила Гельвия, но тут по щекам ее побежали слезы, а лицо перекосилось от боли: как видно, опять начались схватки.
– Иди. Иди пока. Я тебя позову, если станет хуже, – прошептала она.
Отец вышел в соседнюю комнату, но ноги его предательски подкосились, и он рухнул на пороге. Он никогда не обладал богатырским здоровьем, и горе сразило его. Забегали слуги, привели домашнего лекаря. Он дал Марку что-то понюхать, потом налил снотворного и заставил выпить. Потом рабы отнесли его в покои, где он погрузился в тревожный сон. Ему снилось, что любимая машет ему откуда-то с неба, а он ей кричит:
– Ты куда? Зачем ты меня бросаешь? Не оставляй меня одного!
Марк очнулся: акушерка трясла его за плечо. Взглянув ей в лицо, он все понял. Что было сил, он бросился в спальню жены.
Гельвия уже лежала на кровати; простыни были все в крови. Началось внутренне кровотечение. В глазах любимой были такая боль, такое страдание, что Марк не выдержал и закричал:
– Да сделайте же