Русские святые. Монахиня Таисия
разбойничьи набеги в самую глубь России, а одна из них, под водительством Сапеги, осадила Троице-Сергиеву лавру. С трудом удалось Патриарху добиться, чтобы осажденным была послана небольшая помощь. В то же время, вопреки его советам, был сделан новый промах: царь заключил союз с королем шведским Карлом IV, личным врагом польского короля Сигизмунда, у которого он отнял наследственный шведский престол, а результатом этого союза был поход Сигизмунда против России.
Началась полная разруха: часто в одной и той же семье одни были за царя Василия, а другие за Тушинского вора. Марина Мнишек признала его своим мужем и убежала к нему в Тушино. Патриарх боролся со злом увещаниями, проповедями и, наконец, отлучениями, что было самым сильным оружием в руках его. Поляки отрезали подвоз продовольствия к Москве, и начался голод. Цены страшно поднялись. Патриарх приказал продавать народу по низкой цене лаврские запасы ржи, которые были в Москве, но этого было мало. Началось возмущение против Шуйского. Часто в сопровождении своего сотрудника, старицкого архимандрита Дионисия (память его 10 мая), Патриарх выходил к толпе и успокаивал ее. Одно время казалось, что положение улучшается: народный любимец – молодой воевода князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский очистил весь север России от тушинских шаек и освободил лавру (см. 13 янв., житие прп. Иринарха).
Вор бежал в Калугу. Поляки от него отказались, но непонятная скоропостижная кончина князя Михаила и поражение русских войск, посланных на освобождение осажденного Смоленска, решили судьбу Шуйского. Вспыхнул страшный мятеж: его низложили и насильно постригли в монахи. Обеты вместо него произносил князь Тюфякин. Это кощунство, против которого он был бессилен, страшно возмутило Патриарха, который никогда не хотел признавать иноком царя Василия, а признавал бы таковым Тюфякина. «Я тебя освобожу от монашеской рясы», – говорил он. Бывшего царя заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь. Таким образом, Патриарх Ермоген стал начальным человеком на Руси. Но самые мрачные предчувствия его осуществились. Смута на Руси дошла до крайности. В Москве образовалось временное правительство из бояр, которому предстоял выбор между требованиями короля Сигизмунда и Вора. Но Вор был открытым противником всякого порядка, и за него стояла голытьба. Поэтому бояре склонились на сторону поляков и избрали царем королевича Владислава, сына Сигизмунда. Патриарх протестовал: он хотел видеть царем юного Михаила Феодоровича Романова, сына архиепископа Ростовского Филарета – в миру Феодора Никитича Романова, племянника первой жены Иоанна Грозного, царицы Анастасии, – но бояре настояли на своем.
Был подписан договор, по которому Владислав избирался русским царем под непременным условием принять православие, а поляки обещали неприкосновенность православной веры и русских обычаев. Патриарх уступил скрепя сердце: он не верил в искренность бояр. После принесения присяги в Успенском соборе к Патриарху подошли под благословение