Путь к Босфору, или «Флейта» для «Императрицы». Юрий Иваниченко
весь плесенью зарос?
– Вот как вы показали, так и слетаем, – как ни в чём ни бывало, подтвердил Кирилл. – Я буду пилот, а Вадим будет мотор, он для этого превосходно заикается. Вадюша, скажи «П»? П… П?..
– Пошёл к чёрту, – с неожиданной лёгкостью произнёс контуженый.
– Ну, ничего, как-нибудь, – подхватил брата под локоть Кирилл.
– Идите вы оба, – запинаясь на смех, отмахнулась Арина. – Сама гулять пойду, а то у меня потом дежурство.
– Что там Ва… вэ?.. – закивал куда-то за спину Кирилла Вадим, когда они остались вдвоём на мощёной тропинке парка.
– Ваше Величество? – обернувшись в сторону станции, по-своему сообразил брат. – Что ему сделается? Здравствует да царствует. Одно слово: «Да здравствует!»
– Д-дэ… Да ну его, – с досадой отмахнулся Вадим, беря брата под локоть. – Как Вэ… Васька как?
Они двинулись в обратную сторону. Кирилл нахмурился, поджал фамильно-пухлые губы и, внимательно посмотрев на брата покачал головой:
– С тех пор, как чемодан его привёз посыльный из «бюро находок» – ничего. Ни слуху ни духу.
Вадим кивнул.
– Сам знаешь, сейчас такое на дорогах творится… – махнув рукой, добавил Кирилл.
Привычки утешать друг друга у братьев не было. Всю жизнь диспозиция «старший и младший» была для них только поводом выяснения, и не столько первенства, сколько большего мужества, – когда синяки не в жалость, а в гордость, а ватка с зелёнкой: «Ну, maman, что вы мне как маленькому?» – унизительна и повод к братнему злорадству.
– На дорогах неразбериха, жандармы мобилизованы в караул, разбой процветает… – продолжил было Иванов-второй, но первый выразительно отмахнулся.
Кирилл улыбнулся. Кривовато, судя по усикам, но всё-таки:
– Да, и я того же мнения. На фронт бежал подлец. Решил небось, что во всю войну ему дальше Маркизовой лужи походов не видать, вот и подался в действующую армию.
Вадим энергично закивал, соглашаясь.
Кивнул и Кирилл:
– Все бегут. И с конюшен, и с дворцов. Даже с благородных пансионов переодетые девицы, как в восемьсот двенадцатом. Да я бы и сам побёг на его месте, ей-богу.
Вадим снова закивал, но будто бы перебил сам себя, учительски подняв палец и с карикатурной строгостью сведя брови:
– Фэ… Фролов?
– Начальник курсов? – догадался Кирилл. – Отец созванивался, и тот успокоил его, что до выяснения всех обстоятельств ни об отчислении из гардемаринских классов, ни об объявлении дезертиром Василия – речи не идёт. И идти не может, – добавил он выразительно.
На что Вадим не менее выразительно перекрестился:
– Сэ… Слава Богу.
– Аминь, – легко согласился брат. – Это бы Ваську куда больше расстроило, чем даже пуля в задницу.
Вадим протестующее поморщился.
– Дэ… дай Бог, чтобы в… вэ… – и снова привлёк внимание брата, потянув с вопросительной гримасой за локоть: – А что Цэ… Царь, в самом деле? Кэ… Как?
– Да,