Собрание сочинений. Том 2. 1960–1962. Аркадий и Борис Стругацкие
этого смотрителю я не в состоянии.
– Понесло, – сказал Малышев. – Ближе к делу.
– В общем, я начинаю понимать, что попал опять-таки в чужой мир. Мы докладываем результаты нашего перелета, но их встречают как-то странно. Эти результаты, видите ли, представляют узкоисторический интерес. Все это уже известно лет пятьдесят, потому что на UV Кита – мы, кажется, туда летали? – люди побывали после нас уже двадцать раз. И вообще, построили там три искусственные планеты размером с Землю. Они делают такие перелеты за два месяца, потому что, видите ли, обнаружили некое свойство пространства-времени, которого мы не понимаем и которое они называют, скажем, тирьямпампацией. В заключение нам показывают фильм «Новости дня», посвященный водружению нашего корабля в Археологический музей. Мы смотрим, слушаем…
– Как тебя несет, – сказал Малышев.
– Я человек простодушный, – угрожающе сказал Панин. – У меня фантазия разыгралась…
– Ты нехорошо говоришь, – сказал Кондратьев тихо.
Панин сразу посерьезнел.
– Так, – сказал он тоже тихо. – Тогда скажи, в чем я не прав. Тогда скажи все-таки, зачем нам звезды.
– Постойте, – сказал Малышев. – Здесь два вопроса. Первый – какая польза от звезд?
– Да, какая? – спросил Панин.
– Второй вопрос: если польза даже есть, можно ли принести ее своему поколению? Так, Борька?
– Так, – сказал Панин. Он больше не улыбался и смотрел в упор на Кондратьева. Кондратьев молчал.
– Отвечаю на первый вопрос, – сказал Малышев. – Ты хочешь знать, что делается в системе UV Кита?
– Ну, хочу, – сказал Панин. – Мало ли что я хочу.
– А я очень хочу. И если буду хотеть всю жизнь, и если буду стараться узнать, то перед кончиной своей – надеюсь, безвременной, – возблагодарю бога, которого нет, что он создал звезды и тем самым наполнил мою жизнь.
– Ах! – сказал Гургенидзе. – Как красиво!
– Понимаешь, Борис, – сказал Малышев. – Человек!
– Ну и что? – спросил Панин, багровея.
– Все, – сказал Малышев. – Сначала он говорит: «Хочу есть». Тогда он еще не человек. А потом он говорит: «Хочу знать». Вот тогда он уже Человек. Ты чувствуешь, который из них с большой буквы?
– Этот ваш Человек, – сердито сказал Панин, – еще не знает толком, что у него под ногами, а уже хватается за звезды.
– На то он и Человек, – ответил Малышев. – Он таков. Смотри, Борис, не лезь против законов природы. Это от нас не зависит. Есть закон: стремление познавать, чтобы жить, неминуемо превращается в стремление жить, чтобы познавать. Неминуемо! Познавать ли звезды, познавать ли детские души…
– Хорошо, – сказал Панин. – Пойду в учителя. Детские души я буду познавать для всех. А вот для кого ты будешь познавать звезды?
– Это второй вопрос, – начал Малышев, но тут Гургенидзе вскочил и заорал, сверкая белками:
– Ты хочешь ждать, пока изобретут твою тирьямпампацию? Жди! Я не хочу ждать! Я полечу к звездам!
– Вах, –