Helter Skelter. Правда о Чарли Мэнсоне. Курт Джентри
и Уилсона сравнили с отпечатками неизвестных, найденными в доме на Сиэло-драйв. Безрезультатно.
Хотя первый отчет о ходе следствия по «делу Тейт» (за период с 9 по 31 августа) заключал, что Уилсон, Мэдиган, Пикетт и Джонс «не имеют статуса подозреваемых на момент составления рапорта», в начале сентября Димер и Макганн летали в Око-Райос на острове Ямайка, чтобы проверить алиби Уилсона и Джонса. Оба объявили следователям, что находились там с 8 июля по 17 августа, «снимая кино про марихуану».
Беседы с домовладельцами, официантами и сотрудниками авиакасс отчасти подтвердили их историю: на момент преступления оба действительно были на Ямайке. И вполне возможно, имели какое-то отношение к марихуане. Единственным их гостем (за исключением подружек) был пилот, который за несколько недель до того бросил высокооплачиваемую работу на оживленных линиях и занялся частными, нерегулярными рейсами между Ямайкой и Соединенными Штатами.
Что же до киносъемок, следователи отзывались о них скептически: уборщица рассказала, что единственной камерой, виденной ею в номере, был маленький фотоаппарат «Кодак».
Видеоленту, переданную Пикеттом Димеру, просмотрели в лаборатории ОНЭ. Она совсем не походила на ту, что была обнаружена на антресолях.
Снятая, очевидно, во время отсутствия супругов Полански, видеозапись запечатлела Эбигейл Фолджер, Войтека Фрайковски, Витольда К. и оставшуюся неизвестной девушку за обедом перед камином в доме Тейт. Видеокамеру просто включили и оставили снимать, так что по прошествии какого-то времени присутствующие, похоже, забыли о ней.
Волосы Эбигейл были зачесаны назад и уложены в сложную прическу. Она казалась старше и более усталой, чем на фотоснимках; Войтек был рассеян. Хотя он курил нечто, по виду схожее с марихуаной, но скорее был навеселе, чем под воздействием наркотиков. Поначалу Эбигейл обращалась к нему раздраженно – словно к капризному, испорченному ребенку. Затем настроение за столом постепенно изменилось. Очевидно, пытаясь исключить из разговора Эбигейл, Войтек заговорил по-польски. В свою очередь, та взяла на себя роль светской дамы, отвечая на грубость колкими, но остроумными замечаниями. Войтек стал называть ее «леди Фолджер», а затем, по мере опьянения, – «леди Ф.». Эбигейл говорила о нем в третьем лице, словно бы Фрайковски не присутствовал здесь же, с отвращением отзываясь о его привычке накачиваться алкоголем после приема наркотиков.
Тем, кто видел эту запись, происходящее казалось лишь чрезмерно затянутой, невыносимо скучной хроникой домашней ссоры. Не считая двух моментов, которые, учитывая будущие события в этом самом доме, придали записи тот зловещий оттенок, каким проникнут фильм «Ребенок Розмари».
Подавая на стол, Эбигейл вспомнила, как Войтек, будучи под кайфом, увидел странную галлюцинацию в огне камина. Он даже стал искать фотоаппарат, чтобы запечатлеть внезапно возникший там образ – пылающую свиную голову.
Второй эпизод пугал еще больше. Микрофон