Проще убить, чем…. Александр Евгеньевич Режабек
забыл его взять с собой, а батарейка телефона села. Я обнаружил это только утром, и сейчас звоню и параллельно заряжаю. А в комнату отдыха вообще нельзя позвонить. Так что я и думать не мог, что ты мне названиваешь.
Не знаю, поверила она мне или нет, но сказала:
– Ладно, чего уж там. Хоть сегодня приходи пораньше.
Но и в этот раз я пришел поздно, хотя не только не виделся с Ниной, но даже не разговаривал с ней по телефону. Снова пришел засидеться из-за этих чертовых «Сибирских дорог». Машка откровенно на меня дулась, но вопросов не задавала. Видимо, считала это ниже своего достоинства. Она сердито фыркнула, как кошка, когда я, наконец, заявился около девяти вечера, и процедила сквозь зубы:
– Ужин готовить не стала. Не знала, появишься ты или нет. Решила, что снова собираешься «переночевать на кушетке». Несколько странное имя у твоей бабы.
Я устал, и до меня не сразу дошла ее шпилька, а Машка продолжала себя накручивать:
– И не смей мне снова рассказывать какие-нибудь байки про срочную работу. Или, как в прошлый раз, про проект, который на тебе висит. На тебе висит только одна вещь, и та между ног.
– Ну, это далеко не всегда, – философски заметил я и получил подзатыльник. Я возмущенно отпрянул.
– И ты на меня свои волчьи буркалы не таращь, а то еще огребешь, – угрожающе произнесла Машка. Я тут же сделал умильную физиономию.
– И овечкой тоже не вздумай прикидываться, – с не меньшей угрозой прибавила Маша.
Я недоуменно развел руками. Что ж, мне просто столбом стоять? А я еще и не жравши.
– Маш! – взмолился я. – А в туалет хотя бы можно? По-маленькому. Знал бы, что ты такая сердитая, то точно бы эту чертову «колу» не пил. А сейчас, глядишь, и совсем доведешь меня до детского греха.
Машка хотела что-то зло ответить, но передумала и махнула рукой.
– Черт с тобой. Иди.
Мне, кстати, действительно хотелось в туалет, и я, не теряя времени, рванул в нужном направлении. Я с облегчением справлял малую нужду, когда из коридора раздался ехидный голос Машки.
– Родик! Отгадай загадку. Не жравши, а сыт. Знаешь, кто это? – Маша выдержала достаточную паузу и радостно добавила: – Это ты, Родик.
Ужинал этим вечером я пельменями, но спал все-таки с Машкой, которая хотя особых вольностей мне не позволяла, но все-таки дала себя обнять. И то хлеб.
На следующий день мне суждено было подвергнуться, выражаясь юридическим языком, длительному психотравмирующему воздействию. Я только жалел, что не могу никого убить, хотя и хотелось, ведь меня в моем состоянии точно бы оправдали. Вначале моей крови попил Тимур. Во время уже по сути формальной встречи с «Сибирскими дорогами», требующей обмена дружескими улыбками, легкого движения пером в графе «подпись» и торжественного распития шампанского, он стал критиковать проект и разговаривать с представителями их правления как с мальчиками с улицы. Идиотизм заключался в том, что все было заранее решено и обговорено, и ничего от мнения Тимура не зависело. Единственное,