Обрывки. Вячеслав Михайлович Ренью
покрыл…
– Знаем! Знаем!
– А мы ему сейчас морду набьем!
– Ой, разошлись! Завтра! Завтра морды будете бить!
– Кто ж по трезвому морды бьёт?! Не по-людски это. Не по-русски
– Сегодня грех! Праздник!
– Ах, вона как?! Ну, хорошо! Тогда завтра.
– Ой! Как же хорошо то!
Жалко только что все хорошее рано или поздно кончается.
– Как? Да только ж сели? Ой! А, правда! На улице вечереет.
Объятия, сопливые поцелуи, слезные признания в любви. И тут в голове у Николая точно прострелило.
– Машина – на месте. Катя! Катя! А где Саша? Где дочка наша?
И, правда. А где Саша?
– Да тут была. Во дворе!
– Давно ты её видела?
– А… и не помню.
– Дура! Сука! За ребенком смотреть надо!
– А сам то! Сам! Козёл! Зенки залил свои бычьи….
– Дура! Дети! Мишка ты не видел Сашу?
– Не…
– Дай свой велосипед. Давай скорее болван! – Николай разбушевался.
– Так он же детский.
– Давай сюда!
Народ заволновался. Николай вскочил на Мишкин «школьник» и точно волк из мультфильма «Ну погоди!» расставив в стороны длинные коленки, комично вращая педальки, рванулся сначала в одну сторону, вдоль по улице, потом в другую. Сестры во главе с женихом побежали к деревенскому озеру. Жених все порывался «заскочить» домой за ластами, чем довел Катю до истерики.
– Да куда она из деревни денется? Здесь – ни то, что у Вас в городе! Здесь все свои. Люди хорошие. Ребенка не обидят. Если только заезжий кто?! – успокаивала испуганную невестку свекровь.
– Я ей задам, – в гневе металась Катя. – Только путь домой вернется! Я её так отлуплю!
Вернулся Николай, таща на плече сломанный велик. Безрезультатно. Вернулись сестры. Нет успеха. Не сдавалась только ребятня во главе с обиженным Мишкой. Темнело. Родственники собрались у крыльца, чтобы обсудить диспозицию. Николай был зол и напуган. Катя вся в слезах. Да тут ещё Митрич подлил масла в огонь:
– А собаки то, тоже нет! Может она девочку…того! Съела!? У вас собачка сурьёзная. Могла ведь ребенка того…этого… сожрать.
Обезумевший Николай кинулся к будке. Разыскивать останки. Впопыхах перевернул её прямо на себя и принялся трясти. Оттуда на него ворохом посыпался всякий мусор: солома, палочки, косточки. Человеческих останков не было.
– Едрить твою мать! С потрохами сожрал! – Закудахтал Митрич
– Ой!
– Да вон же она!
– Где!? Где?!
– Где!?
Калитка скрипнула и в образовавшуюся щель просунулась лохматая морда. Пес осмотрел присутствующих лукавым взглядом и радостно поприветствовал звонким:
– Гав
Родственники замерли. Рексик постояв мгновение в нерешительности, двинулся навстречу честной компании, звеня, точно узник на галерах, «якорной» цепью. Словно буксир он втащил вслед за собой довольную, улыбающуюся Сашку. Сашка была жива и здорова, и даже ни отъедена, ни с одного бока. Правда, платье её выглядело совсем не так презентабельно как