Дендизм Альфреда де Мюссе: поэзия и правда. Анастасия Георгиевна Проаспэт
с Жорж Санд.
О любовном письме, которое написал Мюссе Жорж Санд, говорилось, что оно поражало откровенностью, удивительной для этого насмешника и вольнодумца, который говаривал, что любит всех женщин и всеми пренебрегает [9].
Мюссе всё время раздражался из-за педантичности Жорж Санд, с которой она неизменно, даже во время путешествия, садилась за работу, вскакивая ночью с постели и запирая дверь, соединяющую их комнаты. Злость поэта проявлялась в бурных сценах. Он не выбирал слов, чувствуя себя оскорбленным и непонятым [9].
То есть, в любовных отношениях с этой женщиной Мюссе скорее показывает себя эмоциональной и страстной натурой. В пользу же его соответствия требованию холодности говорит то, что он имел репутацию «насмешника и вольнодумца, который говаривал, что любит всех женщин и всеми пренебрегает».
Современники имели о Мюссе следующее мнение: любить и быть любимой Мюссе непросто, настолько его взбалмошный характер находился под воздействием страсти. Его поведение, которое некоторые знакомые сурово осуждали, невозможно было понять, а, следовательно, простить. Всю жизнь Мюссе был чудо-ребенком, превращавшимся иногда в сорванца: его увлечения, гнев, радости, печали не были похожи на проявления взрослого человека [22].
6. саркастические реплики по поводу вульгарных манер или безвкусных нарядов;
Как и с модой, данному пункту Мюссе скорее проявляет себя как денди в вопросах литературы, нежели в вопросах нарядов и манер:
Его приятели старались выполнять правила высшего дендизма: невозмутимое равнодушие, презрение ко всему «вульгарному». Но в этом отношении Мюссе нельзя поставить в один ряд с ними, – «в груди его горел огонь священный», он был поэтом [9].
Нечто подобное Мюссе проявляет в отношении к литературе: он выступает и против технической виртуозности некоторых из своих современников-поэтов, иронизирует над тем, что они признают исключительно богатые рифмы, как будто от этого обогащается содержание их поэзии [9].
В первую очередь достается романтикам: «Каков бы ни был мой герой, – говорит Мюссе, – чахоточный, косой, горбун или паралитик», у него все-таки есть одно достоинство – он «историческим лицом не назывался». Этими словами Мюссе хочет отмежеваться от романтиков, без конца и на все лады писавших на исторические сюжеты [9].
7. ничему не удивляться;
Как известно, Мюссе с детства обнаруживал крайнюю нервность, доводившую его до припадков [9]. И в более зрелом возрасте давала о себе знать его повышенная возбудимость и впечатлительность, что находило отражение во многих эпизодах.
В письме Жорж Санд Мюссе написал, что "любит, как ребенок", да и слёзы, которыми он залился при их встрече, тронули её сердце [9].
Из Италии Мюссе вернулся разбитым душевно и физически. Он был близок к отчаянию. Свет его не прельщал. Даже костюмированные балы Александра Дюма-отца и художника Девериа, на которых блистала знаменитая красавица Кидалоза, не могли развеять грусть Мюссе, о котором Гейне остроумно