Охотники за артефактами. Андрей Левицкий
пробивалось сквозь каждое движение – нравится Джиге быть героем.
– Коба, подожди. У меня есть «гематоген», давай тебя подлечим. – Я достал из контейнера багряно-красный камень-артефакт, весь изрытый бороздками и напоминающий окаменевший кусок мяса, дал его Кобе. – Водка есть? Он радиоактивный.
– Есть. Потом выпью.
Коба размотал бинт, явив моему взору три глубокие борозды, поморщился:
– Больно, блин. Оно мне надкостницу задело.
«Гематоген» начал действовать, кровь остановилась и будто бы всосалась назад, на месте кровоточащих сосудов появились розовые гранулы. Коба стиснул зубы и принялся скрести здоровую кожу, приговаривая:
– Чэшется, блин. Заживает.
Боковым зрением я уловил движение за его спиной – словно тень промелькнула. Поднял голову, прищурился…
Оно прыгнуло со ствола раньше, чем я сообразил, что это кровосос. Обхватило щупальцами голову Кобы, сбило его, и они покатились с пригорка. Я прицелился, но стрелять не стал – слишком велик риск ранить Кобу. Джига метнулся на выручку напарнику, принялся крошить мутанта саперной лопатой, но не попадал в позвоночник.
Наконец сообразив, что ему угрожает опасность, упырь отлепился от Кобы и бросился на Джигу, получив от меня порцию свинца. Это был упыреныш-подросток размером со среднего человека, он понимал, что его оружие – не только зубы, но и мощные когтистые лапы, и пытался выбить лопату из рук Джиги одной лапой, а второй – полоснуть его. Я переключил АК в режим стрельбы одиночными, прицелился в голову мутанта, нажал на спусковой крючок… Мутант дернулся, но не упал даже с дыркой в голове, таки ухватил лопату, отшвырнул в сторону и прыгнул на Джигу, но парень был не дурак и бросился наутек. Мутант слабел с каждым шагом и, издав утробный рык, упал, уставившись на меня злобными оранжевыми глазами. Даже когда упырь издох, из остекленевших глаз его не ушла ненависть.
Мы с Джигой бросились к неподвижному Кобе. Лицо его больше походило на котлету. Упырь исполосовал его мелкими острыми зубами, повредил нос, порвал губы и снял кожу со щеки. Коба был жив, в уголках губ пузырилась красная пена. Бормоча под нос то ли заговор, то ли успокаивая себя, Джига вылил на лицо Кобы пузырек перекиси, я нашел в траве «гематоген», вложил в руку Кобы и сжал его пальцы.
Закончив с перекисью, Джига распахнул камуфляжную куртку на Кобе и остатки перекиси вылил в неглубокую рваную рану на боку.
– Мне не нравится его нос – поврежден хрящ, тут надо швы накладывать. А щека – бог ты мой! – Джига приложил лоскут кожи к мышцам, чтобы под действием «гематогена» он прирос ровно.
Раны затягивались на глазах, кровь засыхала. Вскоре стало ясно, что глаза Кобы целы, а это главное, ведь свойства «гематогена» не безграничны. Наконец Коба захрипел, распахнул полные ужаса глаза, выдохнул со свистом, схватился за грудь:
– Ребра сломал, сука.
Ощупал лицо и разрыдался. К тому моменту раны уже зарубцевались, и лоб, щеки, нос и даже подбородок покрывала сеть розовых шрамов.
– Ничего, шрамы мужика