Хозяйка Дома Риверсов. Филиппа Грегори
голову и плечи, высветил белоснежную ткань ночной сорочки, и я заметила, как Вудвилл украдкой посмотрел на меня – взглядом, исполненным затаенной страсти, – и мгновенно отвел глаза.
– Мелюзина и лунный свет, – тихо промолвил мой супруг.
– Жакетта, – напомнила я ему. – Я Жакетта.
Он закрыл глаза и почти сразу уснул.
Через два дня моему мужу стало немного лучше. Ему привезли письмо из гарнизона Кале, и он вскрыл и прочел его в полной тишине, когда все мы сидели за завтраком в большом зале. Затем он нашел глазами Вудвилла и сообщил:
– В Кале волнения. Тебе лучше вернуться туда. Наведи там порядок и возвращайся ко мне.
– Крепость пытались штурмовать? – холодно и спокойно осведомился Ричард Вудвилл, словно и не получал приказа незамедлительно скакать навстречу неведомой опасности.
– Нет, гарнизону опять не выплатили жалованье, – ответил герцог. – Я выдам тебе деньги из своей казны. Постарайся удовлетворить всех. А я непременно пошлю письмо в Англию и потребую, чтобы они наконец раскошелились.
Не глядя на меня, Вудвилл поинтересовался:
– А вы сможете, милорд, продолжить поездку в Руан?
– Смогу, наверное, – пожал плечами герцог.
– Я помогу ему, – вызвалась я.
Но меня словно никто не слышал. Мужчины не обращали на меня ни малейшего внимания.
– Ступай же! – кратко велел герцог.
Вудвилл стиснул его руку так, словно не хотел ее отпускать, затем на мгновение повернулся ко мне, сверкнув своими ярко-голубыми глазами, поклонился и быстро покинул комнату. По-моему, он даже толком ни с кем не попрощался.
Мы потихоньку продвигались к Руану. Мой муж недостаточно хорошо себя чувствовал, чтобы скакать верхом, и путешествовал в портшезе; следом за портшезом шел, понурив голову, его огромный боевой конь, всем своим видом демонстрируя, какой он несчастный. Казалось, даже коню было ясно, что он вот-вот может потерять хозяина. А портшез был тот самый, просторный, который герцог некогда заказал для меня, и несли его красивые белые мулы. Но он так качался на ходу, а поездка так затянулась, что покоя больной все равно не знал. Более всего герцог в эти дни напоминал рабочего коня, который под конец трудового дня устало встал на краю огромного, только что вспаханного им поля. Утомительная дорога отнимала у герцога последние силы, и я, глядя на него, почти физически ощущала его смертельную усталость.
Руан, Франция, сентябрь 1435 года
В течение всего долгого лета, которое мы провели в Руане, герцог совещался со своим юристом и теми старыми советниками, которые помогали ему править Францией в течение всех тринадцати лет его регентства. Каждый день в наш дом прибывали гонцы с мирных переговоров, которые проходили в Аррасе; и каждый день герцог требовал, чтобы ему докладывали, какие были достигнуты успехи. Ведь и сам он выдвинул немало важных идей: предложил юному королю Англии заключить брак с французской принцессой, дабы разрешить конфликт вокруг французской короны; предложил арманьякам весь юг Франции – он попросту не смог бы предложить им большего! –