Бог ненавидит нас всех. Хэнк Муди
грифельную доску, висевшую у Дафны в кухне, и расписали верхнюю пятерку самых серьезных ссор и скандалов в нашей с нею жизни. Чисто для острастки, в залог грядущей гармонии. Впрочем, сам список тут же стал вечным поводом для пререканий: все новые и новые ссоры и размолвки, случавшиеся у нас с Дафной, сражались за почетное право попасть в топ, оттеснив более ранние скандалы.
– Да неужели, – переспросил я, продемонстрировав Дафне синяки на моем предплечье. – Нет уж, дорогая, как минимум Номер Два, а то и Номер Один, если шрамы останутся.
– Нытик, – заявила Дафна, съездив меня по плечу.
Вновь ехать к водопаду нас обоих не тянуло. В общем, через два дня гостиничный номер стал напоминать нам скорее тюремную камеру, чем временное убежище. Мы сели в машину и поехали обратно в школу. Начало обратного пути Дафна, естественно, отметила очередной таблеткой симпамины.
– Откуда ты вообще их берешь? – поинтересовался я.
– Дино присылает, – ответила она.
Дино. Так звали одного парня в Риме, с которым она встречалась, когда ездила на семестровую стажировку в Италию перед тем, как получить бакалавра по искусствоведению. Дино, гениальный художник. Я всячески изображал, будто мне дела нет до того, что́ Дафна о нем рассказывает, – в дополнение к творческим способностям он был якобы одарен ну просто molto mostruoso членом и, насколько я понял, успел получить диплом с отличием по итальянскому сексу. В общем-то, я никогда не комплексовал насчет моих собственных размеров и умений, но, слушая рассказы Дафны о ее Дино, каждый раз вспоминал, что в наших с нею отношениях она выступает более опытной и взрослой стороной, а я – этаким стажером, претендентом-недоучкой.
– Ах, Дино, – произнес я, – тот самый твой приятель, которого зовут как домашнего ящера у Флинстоунов.
– Эта шутка не была смешной даже в самый первый раз. И от шести тысяч повторений остроумнее не стала.
Дафна вся напряглась, явно готовая поскандалить и ожидающая для этого лишь малейшего повода. Я же оказался полным кретином и этот повод ей дал.
– Ну да, Дино, – продолжил я свои рассуждения, – тот самый гениальный художник, которому уже сколько? Да, кажется, уже тридцать лет, а он по-прежнему живет с родителями.
– Ты, твою мать, прекрасно знаешь: у них там, в Италии, так принято. Не то что в нашем сатанинском обществе потребления. Для них семейные ценности хоть что-то еще да значат.
– Ну, как скажешь. Я одно наверняка знаю: настоящие гении с родителями не живут.
Реакция Дафны была стремительной, действенной и едва ли не смертельной для нас обоих. Она вцепилась мне в руку и дернула меня – а вслед за мной и руль – к себе. Я дернулся в другую сторону, чтобы выправить руль, а Дафна, не выпуская мою правую руку, принялась лупить меня свободным кулаком по голове и шее, со всей силы и как могла быстро. Если, положим, сил у нее было и не так уж много, итоговые очки она сполна добирала за счет скорости.
– Ненавижу консьюмеризм! – провизжала Дафна.
Машину стало разворачивать