Наречение имени. священник Владимир Зелинский
и осталось невидимым как для глаз, так и для ума. Две тысячи лет существования Христовой Церкви есть время исполнения долгого, трудного, нередко извилистого пути в сторону Царства, находящегося в каком-то жарком соседстве с нами, хотя мы его и не видим, в царственном его времени, пусть мы его и не чувствуем. Иногда оно приоткрывается в чьем-то опыте, в молитвенном подвиге и озарении, в любви, которая не ищет своего, в таинствах Церкви, прежде всего в Евхаристии. Время исполнившееся содержит в себе и тайну земного. «Новое время, время Царства Божия и исполнения его Церковью, входит теперь в падшее время «мира сего», чтобы нас, Церковь, возвести на небо и претворить в то, «что она есть»: Тело Христово и Храм Святого Духа»[41].
«Претворить в то, что она есть», призвана не только Церковь как Тело Христово, но и Слово Божие как корень Церкви, вырастающий из заброшенного в нас семени, может преобразовать разум в то, что он есть от начала, со дня творения. Писание есть словесное Тело Христово и местопребывание Святого Духа, построившего Себе храм в священном, хотя и открытом для всех Тексте. Однако Всевышний не в рукотворных храмах живет, по слову первомученика Стефана (Деян 7:48), то есть не только в буквах, фразах и смыслах и всем корпусе Текста, хотя он и служит для Живущего и почвой, и кровом, и телом, но в чем-то таком, что открывается лишь изумленному созерцанию, а не отвлеченной мысли. Так и Писание, когда разум усваивает его, цитирует, анализирует его языковое «вещество», остается по сути отчасти скрытым, нуждающимся в том, чтобы его узнали, отворили для подлинного разумения, для исполнения времени его – в нас.
Покрывало, лежащее на сердце при чтении Писания, снимается Христом, как говорит ап. Павел во Втором Послании к Коринфянам (3 15) разумея лишь сынов Израиля. Но здесь, если воспользоваться его выражением, есть иносказание (Гал 4:24). Покрывало лежит на сердцах у всех и снимается лишь употребляющими усилие, по слову Иисуса (Мф 11:12). Когда наш ум уразумевает для себя Писание, то входит в разверзающееся присутствие Божие. И тогда приблизившееся Царство Христово выступает из своих скрытых недр и заполняет его, а ум становится неожиданно свободным и в эсхатологическом смысле «царственным».
Слово Священного Писания, – говорит преп. Максим Исповедник, – благодаря возвышеннейшим умозрениям совлекает с Себя [всю] телесную связь речений, облекших его, являясь словно в гласе хлада тонка (2 Цар 19:2) зоркому уму… Подобное случилось с великим Илией, удостоившимся в пещере Хоривской столь великого видения… Пещера же есть сокрытость мудрости, [таящейся] в уме; оказавшийся в ней таинственно ощутит ведение, которое превыше всякого чувства; в ней, как говорится, обитает Бог.[42]
И потому и о разуме сказано:
Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть (Лк 17:21).
Тайна, сокрытая от веков…
Есть особая аналогия между «внутренним деланием», трудовым напряжением молитвы и уразумением Писания, коль скоро и то и другое совершается в сердце человека.
Преп. Максим Исповедник,