Я вас люблю – терпите!. Вера Колочкова
теперь – действительно катастрофа. Это ее по-настоящему жалеть надо, а не Милку. Нет, в самом деле, сестра называется – только и трещит о своих собственных обидах на маму! А с другой стороны – кому о них Милке еще и потрещать-то? Наверняка – некому. Потому что ей тоже – стыдно. Наверное, их сестринская дружба на этом обстоятельстве только и держится – чтобы обиды на маму друг перед другом обнажать. Как это бывает, например, в рабочих коллективах – все объединяются в едином порыве дружбы против деспота-начальника. Так и они с Милкой объединились в порыве нелюбви к собственной матери. Топчутся обе на этом жалком пятачке, свою долю жалости друг от друга требуют. Фу, каким это кощунством звучит…
– Да ладно, Милка. Плюнь и перетерпи, – подавив внезапно возникшее внутри раздражение, улыбнулась Катя сестре, – зато замужней будешь, вроде как из-под ее контроля сбежишь.
– Ага, сбежишь от нее! Будешь бежать – в спину расстреляет! А перед расстрелом объяснит, что она все только от большой материнской заботы делает. Забота о детях – долг чести каждой порядочной матери. Вырастить, обучить, замуж пристроить, потом пожизненно контролировать. А любить и уважать – необязательно. Главное – долг честной жены и хорошей матери соблюсти. Чтобы люди не осудили. Она и отца потому от себя не отпускает…
– Не поняла… Куда не отпускает?
– Ах, да ты же не в курсе… Папа-то наш втихаря себе любовницу завел! Интересно, как это ему удалось? Похоже, она уже и беременная.
– Что… – похолодела Катя. – Это правда?!
– А чего ты так перепугалась? Ну завел, и давно пора. Еще удивительно, как он столько лет нашу маму выдержал.
– Милка… Но это же… Этого же не может быть! Откуда ты это взяла?
– Откуда, откуда! От верблюда! Я сама ночью слышала, как он жалобно у матери просился – отпусти, мол, меня, Асенька, отпусти… По-моему, плакал даже.
– А мама что?
– Догадайся с трех раз!
– Она… не отпустила?
– А то! Гордо так ему заявила, что никаких меж ними сексуальных отношений отныне быть не может. Так и сказала – отныне. И что он сколько угодно может… Погоди, как это Мордюкова смешно говорила? Тайно посещать любовницу – во как! И что юридически их брак должен быть прозрачным для окружающих. Так и сказала, ей-богу, не вру, прозрачным для окружающих! Чтобы детей не позорить, то бишь нас с тобой. Так и будем теперь жить – неопозоренные.
Пульнув окурком в открытое окно, Милка приноровилась было тут же прикурить и вторую сигарету, но вдруг трепыхнулась, обернулась пугливо, навострив ушки.
– Ты слышала? По-моему, дверь в спальню скрипнула…
– Да нет, тебе показалось. Кури.
– Кать… Ты выйди, проверь, а? Представляешь, какой тут яростный концерт будет, если она меня застукает?
– Тогда не кури.
– Так не могу, я же нервничаю! Не каждый день замуж выхожу.
– А свадьба когда?
– Через две недели. Мама в ЗАГСе договорилась, чтобы не ждать. Испугалась, наверное,