Похождения бизнесвумен. Книга 1. Крутые 80-е. Марина Важова
намеревается увезти домой в Америку фонограммы.
Все ждали неминуемых репрессий. И действительно кое-кого из «Странных Игр» выгнали из ЛГУ. Кого-то вызвали для беседы в КГБ на Литейный. Но то ли карательный механизм дал сбой, то ли откуда-то сверху пришли инструкции, но чекисты отступились. И вдруг колесо «дела» завертелось совсем в другую сторону. «Аквариум», видимо, как наиболее «нестрашный» из вышеперечисленных коллективов, сняли (и показали по TV!) в безумно популярной передаче «Музыкальный ринг». Смотрелось это довольно глупо – гости студии Ленинградского телевидения (в основном пожилые) задавали «неформалам» провокационные вопросы, Гребенщиков и компания незло отшучивались в ответ. Если так пойдёт дальше, «Аквариум» через пару лет обретёт филармонический статус (играет же теперь в Юбилейном «подпольная» когда-то «Машина Времени»). Словом, из воды вышли сухими все. Даже на не имеющего питерской прописки Кинчева все махнули рукой. Пострадала только Джоанна. Была признана расхитительницей советских культурных ценностей и персоной нон-грата.
СПАСАЮ ОТ ТЮРЬМЫ
«Твоя беда в том, что больно рожа у тебя всё время довольная, – наставляет Андрюха Пахомов, – держись поскромнее, на вопрос „Как дела?“ – отвечай „Потихонечку“, а ты вечно лепишь „Отлично!“, да ещё с таким видом, как будто только что Нобелевскую получила». Это правда. Мне ещё Сашка всегда говорил, когда видел в зеркале ванной мою сияющую физиономию: «Съешь лимон, а то смотреть на тебя невозможно». Ну, не могу я скрывать эмоции! Если мне хорошо, почему я должна делать вид, что плохо? Если всё получается, зачем припадать до пола и ныть о том, как непроста жизнь? Жизнь и впрямь непроста, не всегда всё получается, вот тогда… А что тогда? Да ничего, так же улыбаюсь и шучу. Во-первых, так легче преодолевать трудности, а во-вторых… Ну, не знаю, что во-вторых. Видимо, счастьем поделиться готова, а вот неприятностями – не всегда и не со всеми. Да и кому они нужны, своих хватает…
Возле моего дома, на углу Гаванской и Шкиперки, встречаю нашу вечно недовольную соседку, она заходит в угловой гастроном и делает вид, что меня не замечает. Это чтобы не здороваться. Не хотите, не надо. Влетаю в парадную, машинально запускаю пальцы в прорезь почтового ящика – ничего нет, пишут.
Внутренне ликуя, преодолеваю последний лестничный марш. Лифт, как всегда, не работает, но мне сегодня это перескакивание через три ступеньки – в самый раз. Даже не задыхаюсь, даже не останавливаюсь передохнуть. Вот, наконец, и моя чёрная засаленная дверь. Думаю, ей лет сто. Если то, чем она сверху обита, снять, то совершенно спокойно можно созерцать наш коридор-пенал с сундуками и комодами по стенам, с двумя голыми лампочками и неожиданным окном справа, не просто заколоченным, а замурованным стеной соседского дома. Окно есть, а вида из окна нет. Но это, если свет горит, а если не горит, то ничего не увидеть, хоть всю обивку снимай. Но услышать можно.
Сейчас,