Изгнанники. Яна Ямлих
пожалеют и смогут простить меня. О, это была очень наивная надежда: я не учла, что для матери нет ничего на свете важнее и значимее родного сына.
Когда в городе устроили собрание по поводу летних праздников все в той же школе, где еще недавно судили Тома, я, дрожа, вышла вперед и сказала:
– Пожалуйста, выслушайте меня. Месяц назад вы осудили моего брата, Томаса Маргори, за убийство, которого он не совершал. Вы даже не представляете, какого мужественного и благородного человека лишился ваш город. Я прошу вас, не перебивайте меня и не кричите. – Хотя никто не перебивал, напротив, все, кто говорил, умолкли. – Я скажу вам, что произошло в тот вечер на самом деле. Дарса Оловича убила я. Он пытался ограбить наш дом, мы с Томом помешали ему, и он решил убить Тома, а потом, наверное, убил бы и меня, но я оказалась быстрее. Том взял вину на себя, потому что боялся, что вы не поверите, и в этом он оказался прав. Он не хотел подвергать меня опасности. И это я зачем-то разобрала сумку Дарса и расставила предметы по местам. И пистолет был не наш, это был пистолет Дарса Оловича.
Я замолчала. Люди молчали тоже. Я хотела еще что-то сказать, но голова моя вдруг совершенно опустела, слова потерялись. Длинный монолог, который я несколько раз репетировала, полностью стерся. Я стояла напротив сотни людей в зале. Мои уши горели. Мне показалось, что тишина вокруг меня звенит.
Отец смотрел на меня с изумлением. В глазах матери уже начинало читаться понимание, а с ним и какое-то другое, страшное чувство. Пол был поражен, он разомкнул губы и не сводил с меня взгляда. Дедушка опустил глаза и печально кивнул.
Я поняла, что мне нужно что-то еще сказать, иначе этот шок продлится очень долго, так долго, что я не выдержу и убегу вон или расплачусь прямо здесь, на этом месте, как самое жалкое и отвратительное на свете существо.
– Я прошу вас принять верное решение, – пролепетала я. – Решение по поводу меня. Я вам не вру. Я клянусь, чем хотите, клянусь. Я все рассказала, потому что не могу… не рассказать.
И через несколько мгновений тишины люди заговорили разом, зал загудел, а мне казалось, что это гудит моя голова.
– Мы не должны осуждать девочку, – громко сказал кто-то. – Том взял вину на себя по собственному желанию.
– Откуда нам знать! Быть может, она обманула его или чем-то шантажировала его!
– Она чужая! Она подкидыш! Неизвестно, откуда она, какое зло принесла она с собой! Каковы ее корни, кто знает?
– Она всегда была не такой, как все.
– Даже если Дарс пытался ограбить их, и все было, как она говорит, она виновна, потому что должна была сказать правду! Как она могла обречь семью, воспитавшую ее, на такое горе?
– Мы оклеветали Тома по ее вине!
Вдруг поднялась мама Пола. Ее лицо было раскрасневшимся, словно с мороза.
– Что с вами? – Воскликнула она. – Сначала вы предпочли считать невиновным незнакомого человека!