Перевод русского. Дневник фройлян Мюллер – фрау Иванов. Карин ван Моурик
которое стало пеной – оно растряслось в машине и с трудом собиралось обратно в состояние напитка.
День был спокойный, нежно-пасмурный. Песок и камни были теплыми. Все разулись, пробовали босыми ногами воду… О-о, как хорошо… Митя, конечно, закатал штаны, превратив их в шорты, и снял рубашку, обнажив красивый торс – было что продемонстрировать, и он с удовольствием демонстрировал.
Влад завернул рукава рубашки, показал острые локти – на большее не решился. Иногда он, привлекая всеобщее внимание, возглашал: «Г-г-горько!» – и пристально смотрел, как мы с Митей целуемся, точно проверял, все ли в порядке, – и ласково улыбался.
Я смотрела на дымчатый залив. А там, за ним, – Финляндия, и где-то неподалеку – то самое озеро со смешным названием Пюхяселькя. Это и на немецком смешно. А в окрестностях озера снимались сцены фильма про Живаго – это была ближайшая к России точка, до которой удалось добраться съемочной группе. Сдержанно-чувственная природа, искривленные ветрами березки, степь да степь кругом… Все это было не Россией.
«Националь» принял нас в свои объятия только вечером. Тут было все, как на настоящей свадьбе – ganz annehmbar.[2]
Мед и деготь
(1981)
После свадьбы я целый месяц жила в Ленинграде – о, прекрасное, неразумное, чувственное, безответственное, исполненное уверенности в бесконечном счастье, первое время супружества! Как в природе случается иной раз заметить вечный момент красоты, в котором заключена такая гармония, такая безмятежность, что кажется, невозможны в этом мире ни ссоры, ни войны, ни болезни, а только это райское счастье, разливающееся в эфире, которому нет конца… Но вот спохватится ветер, и все потемнеет вдруг, и заговорят тревожно деревья, и с исчезнувшим золотым светом гаснет надежда на рай на земле…
Так бывают уверены юные люди, что ничто не в силах омрачить их счастье, что сама смерть – как ее там живописуют, с косой да в мантии, – персонаж из сказки.
Продлить визу, чтоб не улетать из Советского Союза тотчас после свадьбы, можно было только на месте, в Ленинграде. Над нами издевались, но мы этого не замечали до последнего. Точнее, я не замечала, а Мите не хотелось меня расстраивать. Нужно было, конечно, дать денег, а мне это было совсем невдомек. Митя не решался посвятить меня в русскую систему взяточничества, с помощью которой просто и быстро решают любую проблему, любой вопрос! В Германии ты, надев доспехи, будешь приступом брать бюрократические бастионы, а Терпение и Настойчивость, твои верные оруженосцы, помогут тебе когда-нибудь взять эту крепость. Но только не взятка, боже упаси от таких проблем!
– Да вы отдохните после свадьбы-то, приходите в пятницу утром, сегодня все равно прием не по вашему вопросу, – говорят нам в конторе.
Мы уходим «отдыхать», по театрам и концертным залам, немного волнуясь о том, что в воскресенье – мой самолет и, если продленной визы у меня не будет, я должна буду покинуть страну в начале нашего медового месяца…
Я
Вполне приемлемо