Противостояние. Александр Афанасьев
секунд до подрыва!
В голове лейтенанта молнией мелькнула мысль – что американца надо взять живьем. Он еще не знал зачем – но решил, что так будет правильно.
– Убирай озимые по центру! – сдавленным шепотом бросил он саперу, уже держащему в руках подрывную машинку.
Рад был настолько удивлен, что даже, в нарушение всех правил чуть повернулся, чтобы посмотреть на командира.
– Убирай, сказал! – времени объяснять не было.
Рад резким движением выдернул из машинки один из проводов, который к ней был подцеплен, оставив остальные. Потом подумал, вытащил еще один. Озимые были высажены довольно плотно, с перекрытием радиусов поражения. На всякий случай, в общем.
До границы было еще километра три, но Барьялай был уже весь на нервах. Предчувствие не уходило – оно становилось все сильнее. Ему не нравилась эта тропа, по которой они ходили уже не раз – сверху очень удачно бить по колонне. Он до боли в глазах всматривался в серую землю, пытаясь найти хоть что-то – прямую линию среди камней, блеск солнечного зайчика, странную горку – все что угодно, что могло бы свидетельствовать о засаде – и не находил.
Американец, несмотря ни на что был неплохим попутчиком. Он спокойно ехал на осле, которого вел в поводу Казанзай, ничего не просил и ни на что не жаловался. Хотя на что ему интересно жаловаться – едешь себе и едешь, в то время как остальные пешком тащатся и еще груз на себе несут. Не на что тут жаловаться.
Они шли очень мерзким местом – у непривычных людей оно вызвало оторопь. Как будто сам солнцеликий Аллах взмахнул мечом и прорубил здесь длинную и очень узкую, извилистую долину в камне, длиной километров десять, глубиной метров сто и шириной от пяти до пятидесяти метров в разных местах. Караванный путь здесь был прерывистым, здесь текла река и в некоторых местах она занимала всю ширину долины, а кочевники вынуждены были держать свой путь по колено в воду. Лошади оскальзывались на камнях, ржали, ослов приходилось загонять в холодную воду пинками и побоями, люди тоже замерзли и промокли. Но караван шел. Значение имело только то не намокнет ли товар в переметных сумах-хурджинах – но караванщики знали, что делали и запаковали товар как следует, чтобы ни капли воды не просочилось и не попортило товар.
Белая смерть… Кара Аллаха для неверных…
Барьялай ехал на осле и тоже промок и закоченел. На этот случай у него всегда была фляжка с кишмишовкой – виноградным самогоном, желтым как мед, пробирающим до костей. Глотнул – и как Аллах согрел. С кишмишовкой надо было быть осторожнее, ее гнали кто не лень, добавляли для крепости всяких таблеток – но Барьялай знал где брать, и брал всегда в одном и том же дукане. Скоро у него будет свой собственный дукан и он будет не покупать, а продавать.
Так будет…
Караван выполчал из промозглого сырого ущелья, ослы радовались, шли ходчее несмотря на тяжелый груз, радовались и люди. Здесь стены ущелья уже не давили смертной, свинцовой тяжестью